Мари Лоуренс - Рабы Вселенной

– На раскопки древнего города Тройи, пожалуйста! – и откинулась на упругую спинку кресла, даже не желая смотреть в окно. Почему-то этот «идеальный» женский мир, где все было создано для комфорта и счастья женщин и детей, ее совсем не прельщал своей безвкусностью существования – ей хотелось поскорее его покинуть и пуститься во все тяжкие в тот мир, где идет борьба женских и мужских начал, где есть секс, где есть радость и любовь!

Аппарат каким-то неведомым Элене способом понял, что ее беспокоить не нужно, и молча полетел в заказанном направлении. Он поднялся довольно высоко в небо, так, чтобы облака закрыли от глаз Элены все земное пространство, и когда она краем глаза заметила это, ей резко полегчало. Элена с удовольствием наблюдала за проплывающими под летящим аппаратом белоснежно-сиреневатыми плотными облаками, периодически посматривала на солнце и пыталась сориентироваться в своей голове и понять, в какую точку планеты она сейчас летела.

– «Если я была только что в древнем Вайолоне, то мы летим сейчас на полуостров Лонес, в земли древней Греллады, на северо-запад!» – сориентировалась Элена и крепко заснула в ожидании новых сильных эмоций, которые, а она была уверена в этом, ей предстояло пережить там, куда она прилетит.

А Лаура оказалась как раз прямо там, куда сама Элена попасть боялась – Лаура с легкой руки Эльфа оказалась в трюме плывущих куда-то на огромной скорости галер! Она приняла облик одного из «новеньких», только что проданных в рабство рабов – так ей Эльф посоветовал, и с ужасом спустилась по мокрой скользкой лестнице прямо в трюм плывущей по высоким волнам галеры, чтобы заменить собой одного умершего от невыносимой жизни гребца. Она уселась на мокрую скамью, ее тут же обдало влетевшим через отверстие в корме галеры потоком воды. Лаура пошатнулась и уперлась всем своим торсом в твердое, почти каменное плечо сидевшего рядом раба-гребца. Он почти не шелохнулся, видимо, привыкший к этим постоянным потокам влетающей в отверстия воды, но Лаура почувствовала свою ладонь в его ладони и ощутила необычайное тепло, исходящее из жилистой и покрытой мозолями огромной руки гребца. Она бросила быстрый взгляд, и ее обожгло в миг его темными, почти черными глазами, страстно смотревшими ей прямо в глаза сквозь всю его вековую боль! Вся Душа Лауры была обожжена этим пронзительным и необычайно жарким взглядом – это была еще одна частичка Души Лауры! С которой ей было суждено и так важно было встретиться, чтобы разрешить какой-то их общий кармический должок, держащий их обоих всю жизнь в страданиях, боли и нищете!

Лаура задержалась лишь долю секунды в бездонной черноте глаз ее соседа-раба и быстро отвела взгляд. Но этих доль секунд было достаточно, чтобы между ними установилась сильнейшая связь, которая показалась Лауре теперь фатально-предреченной, неминуемой, настолько сильной и пронзительной, что упавший на ее плечи хлыст надсмотрщика и вызвавший во всем ее теле нестерпимую боль не смог покрыть взорвавшегося в ее душе нового, совсем незнакомого ей чувства связи с этим сидящим рядом человеком. Надсмотрщик заорал на Лауру:

– Смотреть только вперед и на меня! Двигаться одновременно со всеми и молчать! Держать равновесие и не сбивать ритм! Мы входим в пространство морской бури, и если вы все хотите достигнуть берега живыми, то придется напрячь все ваши силы, чтобы удержать галеру на волнах! Иначе под воду уйдем все! – надсмотрщик еще раз хлестнул Лауру по плечам длинным железным хлыстом и продолжал тупо на нее смотреть, как будто вся их участь теперь зависела только от нее одной. Лаура в облике достаточно мускулистого и крупного раба-гребца пошевелила задеревеневшими мускулами плеч и рук и постаралась влиться своими движениями в ровное монотонное общее движение тел. Никто не стонал, не жаловался, ничего не произносил. Был слышен только все усиливающийся шум бури за кормой корабля, и все одновременно заваливались то на правый, то на левый бок от поднимающихся на поверхности моря волн. Но страха Лаура в этих привыкших к испытаниям людях не чувствовала, даже боль их от натертых кровоточащих ран на ладонях и от железных обручей на запястьях и щиколотках не стояла в воздухе мчащейся по волнам галеры. Было лишь ожесточение и страстное желание выжить во что бы то ни стало!

Никогда еще Лаура не чувствовала столь сильного, непокорного, неутолимого, жгучего желания жить! Эти люди, ставшие в одно мгновение одним человеком, одним телом, одним разумом, одной Душой на всех, единой яростной верой боролись за то, чтобы пучина не поглотила их всех в этот очередной раз! Лаура растворилась в этом порыве необычайной силы разума, тела и Души, и вдруг почувствовала еще больший приток сил, боль отпустила или даже стала частью неведомого ей доселе удовольствия преодоления, и она стала грести с еще большим остервенением и жадным желанием победить стихию!