Мария Шаронина - Мой космос. Моя вселенная

Глава 1. "Добрыми намерениями, вымощена дорога в ад."

С самого утра, погода в столице оставляла желать лучшего. Моросил мелкий неприятный дождик, холодный порывистый ветер заставлял ёжиться и прятаться за отвороты верхней одежды спешащих по делам прохожих. Серость, сырость и апатичное настроение людей, как никогда отображали то, что понедельник – день тяжелый. Поэтому, по пути на работу я лицезрела хмурые, недовольные погодой и жизнью лица людей, которые, с некоторым осуждением смотрели на мою улыбающуюся физиономию, ведь скрыть распирающее счастье и гордость за себя любимую, как ни старалась, не могла. А все потому, что я, Вяземская Оливия Васильевна наконец-то исполнила свою мечту, став преподователем по джазовому и эстрадному вокалу в престижной академии искуств. К этой цели я шла долгие пять лет. И сегодня, в свой первый рабочий день, грустить и хандрить не хотелось совсем.

Когда мне было шесть, в детский дом с "веселым" названием "Радуга жизни" в котором я росла с самого рождения, с благотворительной целью приехали сильные мира сего, для которых я должна была спеть красивую детскую песенку. Так как голосовыми данными и тонким слухом, матушка-природа меня не обделила, спела я замечательно. Вот тогда то и заметил меня основатель академии искуств Золотницкий Юрий Абрамович, который был в числе делегации. Именно он стал билетом в мою новую, полную творчества жизнь, освободил от серой "социальной" клетки, в которой я жила день ото дня. Он просто взял меня под свою опеку. С его достатком и связями это не составило большого труда. Почему? Как мне потом сказали, я очень походила внешне на его младшую дочь, которая скончалась в автокатострофе, произошедшей, кстати, по его вине. Наверное, таким образом хотел загладить чувство вины на душе, и, как бы то ни было, после моего выступления, я пять дней в неделю из семи, практически жила в академии, постигала не только певческое искусство, но и другие творческие направления: танцевала, осваивала актерское мастерство, играла на музыкальных инструментах, и делала все чтобы не разочаровать, подвести своего наставника. И не подвела. До сих пор при встрече, благодарю за все, что он для меня сделал.

На данный момент я успешная, молодая и красивая девушка, имеющая высшее музыкальное образование, любимую и хорошо оплачиваемую работу, до которой оставалось идти всего пару минут, когда до меня, из проема между стояших почти вплотную домов, донесся приглушенный детский плач. Он был настолько тихим, что я сперва решила, мне показалось. Мало ли что можно услышать в вечно шумном городе. Но нет. Не показалось. Мой тонкий натренированный за годы слух вновь его уловил. Он был настолько печальным, зовущим, пронизывающим каждый уголок моей души, что не откликнуться на него я, чувствительная натура не могла. Остановилась, пытаясь рассмотреть, кто плачет, но безуспешно из-за утренних сумерек, все же в конце октября светает позднее семи утра. Тогда я решительно зашла в темный закуток между домой, и по началу, ничего кроме больших мусорных баков не увидела. Плач повторился, стало понятно что звук идет как раз с обратной стороны мусорки. Зайдя за баки моему взору открылась душераздирающая картина: щупленькая маленькая девочка, лет пяти, обняв худенькие поцарапанные коленки, и положив на них кудрявую черную головку, сидела и плакала прямо на асфальте. Присев на корточки возле нее, я тихо, стараясь не напугать, позвала ее:

– Эй, малышка, – погладила ворох упругих кудряшек, отметив, что одета она явно не по погоде. Конец октября, на улице в утреннее время максимум градусов пять, а на ней надето необычного кроя ассиметричное платье из тонкой трикотажной ткани, а на ногах закрытые сандалии.

Так себе одежда для середины осени.

Девочка, вздрогнув от моего прикосновения, подняла свое заплаканное личико, а я мысленно поразилась ее необычайно красивой внешности. Маленькое кукольное личико, с вытянутым, но мягким подбородком, округлые щечки, маленький курносый носик и по детски пухлые губки. Но больше всего меня поразили и удивили ее глаза. Чуть вытянутые по бокам, они были светло-сиреневого цвета, с необычной снежной окантовкой по краям. Она напоминала своей формой снежинку, хотя при при этом, зрачок был абсолютно черный. Завораживающее сочетание. И эти глаза, которые в принципе не могут быть у нормального человека, сейчас меня тоже пристально разглядывали.