Владимир Киеня - Дважды контрразведчик

– Что там случилось, Ковалев? – долетел из-за машин густой бас.

– Шли два афганца и два барана, товарищ полковник! Взрыв – и четырех баранов нету! – ответил звонкий голос.

– Выбирай выражения, это же люди! – возмущенно крикнул я и захлопнул дверь.

После завтрака к нам, армейским контрразведчикам, пришел познакомиться Александр Солнышкин – наш военный советник афганского армейского корпуса.

Как обычно в таких случаях после обсуждения погоды, местного начальства посмотрели свежие трофейные журналы юмористического содержания. Посмеялись над ними вместе. Сразу перешли в разговоре на «ты».

– Володя, ты на операции какой раз?

– Первый, а ты, Саша?

– Я четвертый.

– Слушай, зачем столько техники нагнали – 900 единиц. Это же «змея» на двенадцать километров по горной дороге. Я еще «духа» живого не разоблачил и не видел, только липовых пытались подсунуть, а у нас в батальоне охраны опергруппы уже семеро погибших: «Гвоздика» (самоходная артиллерийская установка) в пропасть свалилась – водила заснул. Почитай разведсводки. «Духи» уже давно как перешли к тактике малых диверсионных групп. Нет сплошного фронта и тыла. Мы прочесываем, они без боя отступают, кусая из засад. Мы после прочесывания вынуждены возвращаться по местам постоянной дислокации войск, они снова заходят в кишлаки, говорят населению, что они победили «шурави»! Снова стреляют, убивают учителей, взрывают школы и мосты, держат народ в страхе и кабале, обкладывают его дополнительным своим собственным налогом. А держать наши войска в каждом населенном пункте – никаких войск не хватит. На афганскую армию надежды нет. Половина родственников служит в армии, вторая – на стороне «духов». А мы действуем, как слон в посудной лавке…

– Кого волнует чужое горе! Я же тебе говорю, что генерал в Москве большой человек…

– Дурдом!

– Успокойся. Это только начало для тебя. Ты еще многое здесь узнаешь. Пробовали сплошное минирование госграницы. Но они прогонят стадо овец – и проход разминирован. В Пакистане около двухсот центров подготовки «духов» на американские деньги. Банда приходит оттуда на два месяца с конкретным заданием взрывать, убивать, вербовать агентуру. Потом на два месяца уползают обратно на отдых…

Лучше сделай доброе дело. Пока тихо вокруг, я соберу совещание оперработников-афганцев, а ты им расскажи о неотложных следственных действиях в ходе боевой операции. Лады?

Получив разрешение отлучиться на несколько часов, я, придав своей панаме ковбойский вид, медленно побрел по жаре за Александром в сторону расположения полевого штаба афганского корпуса. В качестве приятного подарка коллегам попутно захватили в нашей столовой пару буханок хлеба.

Издалека два ряда палаток и скопление афганской боевой техники почти не отличались от любого подразделения советских войск. Но это только на первый взгляд. Техника у афганцев хотя и была советская, но устаревшая и давно снятая с вооружения нашей армии: и пушки, и бронетранспортеры, и видавшие виды «катюши». Вокруг сновали вооруженные солдаты и офицеры афганской народной армии в коротких шинелях и кепках серого мышиного цвета, не обращавшие никакого внимания на двух «шурави». К одной из палаток медленно подползла окруженная автоматчиками колонна пленных «духов». Это были в основном парни призывного возраста в национальных одеждах. Понурые, некоторые с кровавыми марлевыми повязками, они медленно тащились, опустив головы.

– Что с ними будет? – спрашиваю.

– Сейчас слегка пошерстят, переоденут, дадут оружие, и в строй, – ответил Александр.

– Да ты что?! Какие из них солдаты? Они завтра же уйдут к «духам», да еще и с нашим оружием!

– А ты что думал? Сегодня ночью с боевого охранения ушли четырнадцать солдат, застрелив восьмерых, отказавшихся идти с ними. Уходят батальонами и полками, вместе с танками и стрелковым оружием…

– Дурдом!

– Успокойся. Подумай лучше: а как же мне и другим нашим советникам вместе с ними есть, спать, воевать?

– Да уж…

Подошли к палаткам штаба корпуса, снаружи охраняемым часовыми. Внутри одной из них за длинным деревянным столом сидели наши военные советники – «мушаверы». Все одеты в афганскую военную форму. На столе лежало несколько длинных склеек топографических карт прилегающей местности. На карты никто не обращал внимания. Два «мушавера» ожесточенно спорили о том, сколько именно километров от Земли до Луны. Изредка заходил пожилой полковник-афганец, смотрел на карту, что-то записывал и уходил в соседнюю палатку, где командование корпуса решало тактические проблемы. Нервный, худощавый афганец-комкор Шах Наваз Танай (через несколько лет поднимет мятеж, будет бомбить Кабул и сбежит в Пакистан – прим. авт. ) вдруг заглянул в палатку. И разговоры вмиг стихли, но никто не встал и не заговорил с ним. Угрюмо оглядев присутствующих, комкор молча вышел.