Роман Камин - Под терракотовыми крышами Праги

…Она любила свою квартиру: уютную, небольшую, с простой мебелью – там было всё, что нужно для жизни. В ней не осталось и следа от печальных событий, болезни родителей и скорби. И всё же иногда воспоминания настолько сильно захватывали её, что огромный ком застревал в горле и мешал дышать в прямом смысле слова. Она могла упасть на пол и чуть ли не завыть от обиды на судьбу, жизнь, Бога или то высшее, о котором все знают, но именуют по-своему. Она нашла выход: музыка, танцы, уборка, всё что угодно – лишь бы не испытывать тех эмоций, что рождают мысли о прошлом. Ещё один из вариантов – срочно убегать по делам, которые могли и не иметь большого смысла, главное в этом – занять себя, время, освободить голову. Так было и в этот раз.

Память предательски сжимала горло и сковывала движения рук. Она надела платье, второпях схватила зонтик и решила: «Срочно к бабушке!» Родные глаза цвета ясного неба явно её отвлекут и поддержат. Выбежав на улицу, она поняла, что погода не радует теплом, но возвращаться она не стала. Плохая примета (пожалуй, единственная), в которую она немного, но верила, и отправляющийся поезд, на который она уже изрядно опаздывала, оказались банальными причинами её лёгкого одеяния. И вот девушка в чёрном платье забегает на перрон. Продолжительный гудок. Поезд отбывает. Она интуитивно переходила из вагона в вагон, не зная зачем, но тревожно-приятное чувство толкало её дальше вперёд. В девятом вагоне сердце стало выпрыгивать из груди, стало холодно и жарко одновременно. «Остановлюсь тут, в купе посередине», – подумала она, протянула руку к двери и, дёрнув за ручку, отодвинула её в сторону.

Она всегда верила в лучшее – в то самое солнце в каждом человеке, которое люди на Северном полюсе, например, видят пару месяцев в год, в то солнце, которого так не хватает в дождливом Лондоне, туманном Санкт-Петербурге, пронзаемом ветрами Дублине. Лучи света этой планеты, спрятанные за тучами перед грозой, – их она и увидела в нём.

Найдя себе место по душе, оказавшись с таким попутчиком, девушка в чёрном сразу отметила две вещи. У него фантастический взгляд: такой, возможно, не привлекает толпы женщин, но он отличается от остальных. Смотришь и видишь кусочек истории, мира, его судьбы, его знаний, опыта. И оторваться уже невозможно! Хочется нырнуть и плыть, уйти и заблудиться. Она достаточно нескромно и с живым интересом смотрела в эту бездну цвета слегка пожухлого мха. Вторая отмеченная вещь: мужчины, которые носят бороды, обычно скрытны, сложны, чрезмерно недоверчивы ко всем людям, по-своему опасны своею выдаваемой зрителям суровостью и излишней маскулинностью. Смотрела и думала: «Колючий, как ёж! Умный и сложный, как математическая задача последнего курса университета». В купе, как и на улице, тоже было нежарко из-за открытого окна, выветривающего запах только что закуренной сигары. Но её горячая кровь всегда спасала её, а уже скоро её напористо-наглый нрав решит во что бы то ни стало с ним заговорить.

Пятнадцать часов сорок семь минут было на часах, висевших над открытым окном. Увидя её лёгкое одеяние, он потушил сигару, встал и прикрыл окно. Предложил было чаю, который ещё не успел сильно остыть, но она вежливо отказалась. Эти вполне незначительные и безобидные детали указали ей на присущее его сущности стремление проявлять заботу и мужскую галантность.

Они разговорились. В довольно-таки короткий срок стало понятно, что у них одновременно много общего, хотя на первый взгляд так и не скажешь: она – молода и прекрасна, он – чуть больше средних лет, с правильными и благородными чертами лица, но на это она не обращала внимания, ведь смотрела она всегда прямо в его глаза. Диалоги, вопросы, ответы, монологи словно срывались друг у друга с языка. Ужин подан!

– Что дама будет пить?

– Не сильна в выборе. Поэтому предложите свою помощь, так как наверняка разбираетесь в напитках. Бокал шампанского – первое, что приходит на ум. Но к мясу, наверное, лучше вина!

– Конечно. Сухого. «Syrah, Tempranillo, Carmenere?» – прозвучал вопрос лишь в голове. – Ах да, выбирает мужчина, – сорвалось с его уст. – Пусть будет «Карменер» тысяча восемьсот девяносто третьего года, – обратился он к проводнику-официанту.

Разговоры были настолько интересными, что лились рекой, но и ей, и ему казалось, что время летело незаметно. Поэтому он даже и не подумал, кто эта девушка, почему она оказалась с ним в одном купе и почему подсела именно к нему. Вдали уже появились проблески зарева заката. Скоро прибытие.