Дарио Фо - Дочь понтифика

Несмотря на предостережения осторожных советников, король Франции Карл VIII Валуа решил вторгнуться в Италию и подчинить себе Неаполитанское королевство, отобрав его у Альфонсо II. Исторические хроники рисуют двадцатидвухлетнего французского монарха человеком туповатым и страдающим манией величия. Из-за некоторой расхлябанности в движениях его прозвали roi guignol [14] Король-марионетка (фр.). .

Король-марионетка привел в готовность сорокатысячную армию. Кое-кто в Италии горячо сочувствовал планам Карла – например, Лодовико Моро, Джулиано делла Ровере и Эрколе д’Эсте (с их именами мы еще встретимся). При чем тут предательство? Просто разумные тактические и меркантильные соображения.

Лукреция

Начинается война. Французские морские силы разбивают неаполитанский флот, папское войско окружено в Романье, семейство Орсини тоже переходит на сторону неприятеля, присоединившись к прежним непредателям. Александр VI чует, чем все это пахнет, удаляется в замок святого Ангела и ожидает там лучших времен.

Карл VIII под овации «пятой колонны» (теперь к ней добивалось и семейство Колонна) с триумфом входит в Урбе [15] Коммуна в Италии в регионе Лигурия. (Примеч. переводчика.) . Первым побуждением папы было бежать, но он взял себя в руки, вспомнил о былой гордости и чувстве собственного достоинства и стал разыгрывать оставшиеся карты.

Для начала Александр VI отправил к Карлу VIII делегацию, состоящую из наиболее продвинутых представителей лучших фамилий. Переводчиком к ним был назначен Чезаре. Он хоть и учился в Пизанском университете, но по-французски изъяснялся так, будто окончил Сорбонну.

Встреча состоялась в палаццо Венеция, которое король-марионетка избрал своей временной резиденцией. Чезаре представил монарху делегатов. Начались переговоры.

Переводчик честно переводил, но иногда добавлял (по-французски) кое-что от себя. Например, спросил:

– Обратило ли внимание ваше величество, какую симпатию выразил к вам народ Рима? Надеюсь, вас порадовало всеобщее ликование? Кое-кто даже кричал: «Этому достойному человеку место в Ватикане! Чего мы ждем? Давайте сделаем его папой!» Ваше величество, на вашем месте я бы подумал об этом предложении серьезно: король, ставший понтификом, – это нечто небывалое!

Карл Валуа расхохотался и ответил:

– Вы очень милы и к тому же говорите на нашем языке почти без акцента. Может быть, вы мой подданный?

– Нет, ваше величество, мне бы хотелось им быть, но увы, я родился в Риме. Ах, совершенно забыл: я должен передать вам привет от моего отца.

– И кто же ваш отец?

– Папа, ваше величество, я сын Александра VI.

– Боже мой! Я и не знал, что у папы есть сын! Вероятно, вы появились на свет до того, как он начал свою духовную миссию?

– Нет, сир, я родился, когда отец был уже кардиналом. Видите ли, у нас это обычное дело. Думаю, святой престол не занимал еще ни один папа, у которого бы не было детей, любовниц и даже жен.

– Ха-ха! Какой же вы остроумный! Но можно ли говорить в подобном тоне о верховном первосвященнике Вселенской церкви?

В общем, беседа с королем Франции прошла весьма успешно. Встретившись по ее окончании с отцом, Чезаре сказал: «Этого Карла ты сумеешь проглотить со всеми потрохами. Я сервировал, можешь приступать к трапезе».

Понтифик принял монарха в Ватикане. Карл Валуа входит в крытую галерею Апостольского дворца, фанфары папского войска исполняют нечто донельзя французское, и уже одно это производит на молодого короля-марионетку неизгладимое впечатление. Он всплескивает руками и склоняется перед папой, тот идет ему навстречу, а следом на некотором расстоянии движутся не епископы, как можно было бы ожидать, а самые выдающиеся дамы ватиканского двора.

Кот начинает игры с мышкой.

Александр VI обращается к молодому монарху на латыни: «Exceslis rege qui degna stibus descendere hic Italiae magno honore civitas nostrum exultes menom matus!» [16] «Вы, столь высокого королевского рода, Вы оказали нам величайшую честь своим визитом в Италию». (Лат.)

На лице Карла написан ужас непонимания. Папа громко смеется, перейдя на итальянский: «Хо-хо, я, кажется, вас напугал, мой мальчик? Не бойтесь, ваше величество!» Он помогает себе жестами. Мол, смотрите – вот мой сын, он вам будет толмачом. Карл: «Votre fils? Oh, je suis bien content de ça! Il est tellement aimable!» [17] «Ваш сын? О, я очень рад! Он так любезен!» (Фр.)