Дайна Джеффрис - Дочери войны

– Те, с кем я был знаком, ни за что не согласились бы испачкать свои нарядные белые платьица или оцарапать руки, карабкаясь по скале. Ты не такая. Быстро откликаешься, не боишься рискнуть. Мне это очень нравится.

– Меня в семье всегда называли мальчишкой-сорванцом, – улыбнулась Элиза. – Вечно в царапинах, вечно в какую-нибудь драку влезу. «У юной леди не бывает ссадин на коленках, – без конца твердила мне мать. – Юная леди не ввязывается в драку, будто уличный оборванец».

Виктор засмеялся и поцеловал ее в щеку:

– А мне очень нравится этот уличный оборванец. Теперь давай попытаемся уснуть.

– Но нам нужно попасть в Дом.

– Утром мы прямиком отправимся на конспиративную квартиру, а через пару дней, на обратном пути, заглянем в Дом.

Тишину пещеры нарушили взрывы где-то вдали. Виктор и Элиза переглянулись.

– Сегодняшние засады удались, – сказал он.

Прошло еще несколько минут.

– Наверное, мне стоит вернуться домой и предупредить сестер.

– О чем?

– Если Томас остался жив, он расскажет немцам о нашем доме, о том, как мы прятали его на чердаке, о Джеке и вообще обо всем.

– Вот уж не думал, что ты такая паникерша.

– Нет, я не паникерша. Я просто тревожусь за сестер. Но… если Томас мертв, от этого тоже мне как-то не по себе. Скажешь, тебя это не шокирует?

– Тебе нужно перестать думать о нем и о сестрах. В любом случае сейчас выбираться из пещеры опасно. Немецкие солдаты все еще могут нас искать.

Однако все мысли Элизы были о страшных последствиях, грозящих сестрам. Если Томас жив, что тогда?

– Ты продолжаешь думать, – упрекнул ее Виктор. – Тебе нужно отдохнуть.

– Прости.

Элен уткнулась ему в шею, наслаждаясь его близостью и запахом – настоящим, как ей казалось, мужским запахом. От Виктора пахло дымом и потом. Эти запахи вовсе не были ей неприятны. Через какое-то время, когда деревня внизу окончательно угомонилась, а ночное небо стало еще темнее, сердце Элизы вернулось к привычному спокойному ритму.

– Они бросили нас искать? – спросила она.

– Думаю, да.

Элиза посмотрела на беззвездное, чернильного цвета небо и закрыла свои уставшие, воспаленные от пыли глаза.

Той же ночью Элен неожиданно проснулась, и у нее мгновенно свело живот. Она вслушивалась в темноту и вдруг различила отдаленный гул. Гром? Нет. Это что-то взорвалось. Вскоре прозвучал второй взрыв, намного громче первого. Элен он показался оглушающе громким. «Не иначе как Гадес напомнил о себе», – подумала она. А потом и трехглавый Цербер зарычал – страж у врат ада. Чрево мира лопалось по швам, покрываясь трещинами, и люди проваливались в эти трещины, не подозревая, какая участь им уготована. Быть избитым, убитым или похищенным – все зависело от того, как лягут кости судьбы.

Мысли неслись потоком, наскакивая друг на друга. Элен могла лишь молиться, чтобы она и сестры остались живы. Протянув руку, она включила ночник и оглядела комнату. Свет. Слава богу, у них есть электричество. Знакомая обстановка, где каждая вещь находилась на своем месте, отвлекла ее от жутких мыслей. Вот ее книги, туалетные принадлежности, серебряная щетка для волос и ручное зеркало в такой же оправе. Ее картины на стене. Элен села, прижимая к груди подушку.

Вскоре в комнату вбежала бледная Флоранс и забралась к ней в постель. Волосы младшей сестры разметались по плечам, упали на лицо.

– Элиза вернулась? – спросила Элен.

– Я проверяла. Еще нет. Но она и не должна вернуться так скоро.

– Ты права.

Элен закусила губу, удерживая слезы.

– Что с тобой?

Элен отогнала слезы и тряхнула головой:

– Все в порядке. Конечно, Элиза и не могла вернуться так рано.

– Мне страшно, – дрожа, призналась Флоранс.

– И мне тоже, дорогая. – Элен обняла сестру за плечи и притянула к себе.

В дверь постучали. Сестры, чьи нервы находились на пределе, вздрогнули от неожиданности. Обе молчали. Дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова Джека. В руке он держал масляную лампу.

– Как вы тут?

Элен смотрела на его длинную тень, протянувшуюся по полу почти до самой кровати.

– Вам лучше вернуться на чердак, – сказала она Джеку. – Так безопаснее и для вас, и для нас.

Джек вздохнул. Едва Элиза и Виктор увели Томаса, англичанина сразу же переместили на чердак. Чувствовалось, переезд был ему совсем не по нраву.

– Хотите еще одно одеяло? – предложила Элен. – Конечно, если вам холодно.

Джек изобразил притворное отчаяние, затем фривольно ей подмигнул: