Валерий Орлов фон Корф - Характеры и судьбы

В ноябре ему пришлось целую неделю работать в ночные смены на разгрузке торфа. Там тоже ничего не изменилось, все та же бригада разгружала составы с топливом, мучилась с разного рода корягами, попавшими в вагоны, радовалась получению денег и сразу после работы торопилась их пропить. Его бывший учитель по этой работе все также предлагал перейти к ним.

В декабре, когда снежный покров постоянно утвердился на земле, мастер предложил ему поработать по расчистке путей от снега «на гора», так называлось место, куда вагонетки с очищенным и высушенным торфом поднимались с нижнего склада. Дрезина с большим трудом тащила один-два вагона на гору, где сбрасывала топливо в печь, а вот вниз, она неслась на огромной скорости. Сложность этой работы заключалась в том, что количество путей внизу было всего два, а наверху целых пять, и поэтому, когда она выскакивала пустая, то никто кроме ее водителя не знал, на каком пути она окажется. А его сигналы огнями, ночью были почти не видны, верхнее освещение слепило глаза рабочим убирающим снег с путей. Эта работа считалась самой опасной на ТЭЦ, поэтому там мало кто соглашался работать постоянно. Начальству приходилось на ночные смены привлекать рабочих из других цехов. Вот Санька и попал в их число! Мастер провел инструктаж по этой опасной работе, предупредив не лезть на пути при близко идущей дрезине, особенно когда она спускается порожняя. Санька со своей молодой ветреностью, говорил ему, что он шустрый и глазастый и ему не страшна такая работа. Когда же он в первый раз оказался на этих путях, то быстро понял, какая его подстерегает опасность. Ни «глазастость», ни «шустрость» не смогут ему помочь, а здесь все решает дело случая: вагонетка после сброса топлива выезжала откуда-то снизу, и увидеть ее можно было за пятнадцать-двадцать метров, а это при ее скорости при спуске, составляло всего две-три секунды до рабочего. Дежурная на верхней площадке предупредила Саньку, чтобы он счищал снег только на первых двух путях, а на остальных «пусть начальство работает», если не захотели сделать «рельсы с подогревом». Санька с ней соглашался!

Первые две ночные смены прошли без особых сложностей, Санька не лез к третьим путям и всегда вовремя замечал двигающуюся вагонетку. На третий день погода была ужасная: метель навалила столько снега, что рельсы и насыпь превратились в одно ровное поле. Санька быстро убрал снег с первого пути и перешел к чистки второго. Внизу за бугром раздался скрежет и визг дрезины. Это поднимался снизу разгруженный поезд; верхний прожектор его сквозь снежную пелену казался тусклым слабым фонарем. Санька только что начал расчищать вторую рельсу и ему не хотелось оставить незаконченную работу, идти к будке и снова возвращаться к незавершенной работе. Свет движущегося прожектора казался тусклым и далеким. «Успею дочистить рельсу!» – говорил он сам себе, но какая-то внутренняя сила толкала его с пути и он, поддавшись этому голосу, сделал шаг назад. Нога попала на скользкий металл, и Санька упал на спину. Растерявшись от неожиданного положения, он перевернулся, и хотел было вскочить, но нога в тяжелом валенке не смогла найти опоры в снежном заносе и оказалась на рельсе. А поезд со своей темной массой с горящими фонарями налетел на упавшую фигуру и резанул колесами по ноге. Страшная боль парализовала тело парня; ему показалось, что на ногу полили крутым кипятком. Санька потерял сознание. Очнулся он от равномерного покачивания тела и тупой боли в ноге. Два санитара осторожно сунули носилки с парнем в машину. Санька испуганно посмотрел на ближайшего санитара и хотел что-то спросить, но какая-то вялость охватила тело, и его сознание растворилось в тягучей массе переживаний.

Очнулся он внезапно, и с удивлением увидел, что находится в белой комнате, в такой же белой кровати, под накрахмаленными жесткими простынями. Рядом на табурете сидит мать с каким-то серым осунувшимся лицом; ее бесцветные тонкие губы что-то шепчут. Голос Санька не слышал, но почувствовал, что они произносят слова молитвы. Холодными тонкими пальцами она гладила его ладонь. Больная нога ныла, во рту был привкус какого-то противного лекарства. Он посмотрел на ноги. Вместо обычной ноги Санька увидел странный забинтованный обрубок.

Тоскливая мысль пронзила его: «Отрезали ногу! Как жить без одной ноги! А велосипед… как на нем буду ездить?!»

Мать, увидев, что сын очнулся, попыталась улыбнуться и тихим дрожащим голосом спросила: