Василий Зубакин - В тени трона

Траурный катафалк, запряженный шестеркой лошадей, укрытый цветами и золотой парчой, приблизился к собору, к его зеву. Выстроенные на всем его пути войска в парадных мундирах и притихшая за рядами солдат толпа провожали взглядами медленное движение похоронной процессии. Семья, с Николаем во главе, следовала за катафалком. Михаил на своих длинных журавлиных ногах шагал вслед за братом. Зрелище впечатляло, и публика, стараясь не упустить ни одной детали, едва успевала переводить взгляд с утопавшего в цветах гроба великого князя на царя и Семью.

Путь Георгия к Петропавловскому собору начался две недели назад в грузинском Абастумани. Там, в горах, в своем дворце, он укрывался от промозглых ветров и сырости столицы – изъеденные чахоткой легкие цесаревича почти не оставляли надежды на благополучное исцеление. Оставалась лишь надежда, которая всегда умирает предпоследней. Но не оправдалась и она.

Прозрачным июньским утром Георгий, любитель быстрой езды, отправился кататься по лесной горной дороге на трицикле – некоем подобии велосипеда с бензиновым моторчиком; молодой цесаревич был человеком спортивным и энергичным, и его разъезды в окрестностях дворца ни в ком не вызывали беспокойства. Возвращаясь с прогулки, он почувствовал наступление приступа болезни и даже не успел остановиться на дороге, как кровь хлынула у него горлом.

Дорога была пустынна, только одна-единственная телега маячила на повороте – молоканка Анна Дасоева, местная молочница, везла свой товар на продажу. Увидев Георгия в залитом кровью кителе, она спрыгнула с телеги, подбежала к нему и помогла спуститься на землю. Цесаревич был слаб, на его лице проступили темные пятна. Анна омыла лицо больного, но кровь продолжала литься, и она не умела ее остановить. Да и никто бы не сумел.

Это был конец.

А первый шаг на жизненном его пути к Петропавловскому собору был сделан, строго говоря, двадцать восемь лет назад, когда Георгий, по-домашнему Джорджи, средний сын Александра Третьего и императрицы Марии Федоровны, появился на свет в Царском Селе, под Санкт-Петербургом. Старше его был Николай, Ники, а через семь лет после Джорджи родился Михаил, младший.

Ранняя смерть Георгия в Кавказских горах привела к изменениям в порядке наследовании трона Романовых. Красивый, обаятельный Джорджи, любимец матери, был цесаревичем и в случае смерти Николая или утраты им трона наследовал царские регалии и должен был взойти на российский престол. Безвременный уход великого князя означал, что его место в ряду наследников занимает младший сын Александра Третьего – Михаил. Такой порядок соответствовал вековой традиции и не мог быть оспорен. Оспорен – нет, но вполне мог быть изменен монаршею рукой.

Так и случилось. В своем манифесте о прискорбных изменениях в наследственной цепи Николай уклонился от признания младшего брата цесаревичем, каким являлся его скоропостижно скончавшийся предшественник Георгий. Столь сомнительный шаг вызвал толки при дворе и в обществе. Слухи винили царицу: дескать, это она уговорила мягкосердечного супруга не спешить с объявлением Михаила цесаревичем. Зачем спешить? Ночные молитвы, даст Бог, принесут свои плоды, и Аликс, находясь в детородном возрасте, перестанет рожать дочерей и наконец-то произведет на свет долгожданного мальчика-цесаревича, который по всем канонам наследует отцовский трон.

Оглашению манифеста предшествовали траурные дни, наполненные печалью и хлопотами, связанными с подготовкой к высочайшему погребению, – две недели, отделившие трагедию на Кавказе от похорон в Петропавловском соборе. Из дворца в Абастумани тело Георгия было перевезено в похоронной карете на станцию Боржом, а оттуда по железной дороге – в Батум. Там, в порту, ждал броненосец «Георгий Победоносец», который, приняв на борт гроб с покойным цесаревичем, вышел в море и взял курс на Новороссийск. На морском маршруте и броненосце организаторы церемонии остановились не случайно: наследник, всем прочим парадным мундирам русской армии предпочитавший черный морской, был с малых лет причислен к почетному командованию военным флотом.

На борту «Георгия Победоносца» тело сына встретила мать – вдовствующая императрица Мария Федоровна, сестры Ксения и Ольга и брат Михаил. Горе сплачивает людей крепче, чем радость, радость размывает очертанья мира – это еще Екклесиаст, царь мудрецов, засвидетельствовал, и за три тысячи лет никто так и не смог его опровергнуть.