Михаил Метаков - Народ и авгуры власти. Драйверы российской демократии

Основные этапы развития этого карательного органа: додоминиканский – до XIII века; доминиканский – с XIII по XVI вв.; испанская инквизиция с 1480 года (окончательно отменена 15 июля 1834 года). На первом этапе преследование еретиков не имело постоянного характера. Во время второго создаются специализированные трибуналы инквизиторов. На третьем этапе святая инквизиция активно обслуживает интересы испанских монархов в их притязаниях на полную политическую и религиозную власть в Европе, одновременно являясь орудием борьбы против мавров и евреев, а в XVI веке вместе с иезуитским орденом становится ударной силой католической реакции против протестантизма. На органы инквизиции возлагались также функции интеллектуальной цензуры – тщательно проверялись и запрещались еретические книги, их авторы подвергались гонениям и пыткам. Нередко объектами гонений становились неугодные политические конкуренты. В восемнадцатом веке инквизиция была полностью отменена почти во всех странах Европы. В марте 2000 года папа Римский Иоанн Павел II от имени церкви принес покаяние за «грехи нетерпимости» и преступления инквизиции. В Российской империи православная церковь не располагала таким инквизиционным аппаратом, какой имела католическая церковь, но в борьбе с ересями тоже применяла реальные методы расправы. – (Из энциклопедических источников).

_________

В число главных задач инквизиции входил не только розыск и осуждение еретиков, но и создание атмосферы тотального страха неотвратимости наказания за ересь. Такое «двуединство» по замыслу авторов этой бесчеловечной идеи позволило бы крепко держать в узде повиновения весь подневольный народ. Для переформатирования массового сознания и обращения инакомыслящих в истинную веру организаторы инквизиции не жалели сил – все возможности светской и духовной власти были направлены на искоренение еретического зла.

Теперь, когда христианство обрело статус государственной религии, светский и религиозный властный симбиоз стал более чем необходим, потому что для народа – и это повелось еще с незапамятных шаманско-авгурских времен – сакральная священнность официальной власти всегда оставалась главным приоритетом в жизни и опорой в вере. На это и был весь расчет, когда основная ставка в большой европейской игре делалась на инквизицию как орудие в борьбе за власть в делах земных и божьих. Интересы народа в этом раскладе учитывались ровно настолько, насколько он был нужен как послушный статист и запуганный свидетель при сожжении еретиков на кострах и как подневольный покорный раб, обеспечивающий сытую жизнь и благополучие правящим элитам. Казалось, оставалось совсем немного – всего лишь справиться с кучкой нехристей, но здесь все оказалось намного сложнее…

Когда 6 июля 1415 года в Констанце (город в Германии на Боденском озере, на границе со Швейцарией) в пламени костра вместе со своими трудами сгорал заживо идейный вдохновитель, проповедник и вождь чешской Реформации Ян Гус никто из судей и даже подстрекатель казни – германский император Сигизмунд не могли и предполагать, что его смерть станет причиной пятнадцатилетних Гуситских войн (1419—1434) между последователями сожженного еретика (гуситами) и католиками. И таких просчетов католической инквизиции было очень много – насилие порождало ответный протест, а не безропотную покорность и послушание, тем более когда погибали известные и уважаемые в народе люди.

Ян Гус обличал продажность католического духовенства и торговлю индульгенциями – специальными грамотами об отпущении грехов, по которым можно было получить даже прощение такого тяжкого греха как убийство. Он выступал против роскоши и богатства духовенства, призывал лишить церковь собственности и был против немецкого засилья в Чехии. В 1409—1412 годах Ян Гус полностью порывает с католицизмом, ставит авторитет Священного Писания выше авторитета папы. Папа немедленно отреагировал и в 1413 году появилась его булла (от лат. bulla – печать; основной средневековый папский документ со свинцовой, в особых случаях золотой, печатью), по которой Гус был отлучен от церкви и такая же участь грозила городам, предоставлявшим проповеднику-еретику убежище.

Ян Гус, кстати, стал единственным из знаменитых еретиков, аутодафе которого (от португ. auto da fe – акт веры; публичное сожжение на костре еретиков, еретических сочинений по приговорам инквизиции) сопровождала необычная, особенная народная быль-легенда. Согласно этому преданию, когда огонь уже занялся, некая старушка подбросила в костер вязанку хвороста. Она искренне верила, что инквизиция сжигает еретика. Гус в ответ воскликнул из огня: «О, святая простота!» (O sancta simplicitas!). Эта фраза стала не просто крылатой, в ней отражены и зашифрованы главные смыслы отношений власти и народа Средневековья в целом. С одной стороны она выражала нравственный и сострадательный упрек всего класса интеллектуалов-реформаторов того времени в адрес простого народа и своего рода покаяние за то, что реформаторы не сумели достучаться до своих сограждан; с другой, желанную цель инквизиции и церкви добиться полного и безропотного подчинения народного сознания духовной власти, когда людьми можно управлять как животными по принципу «прямо с поля – в загон»; в-третьих, и это самое главное, она несла в себе беспощадную и объективную оценку массового сознания в будущее, в день сегодняшний, напоминая о реальном – средневзвешенном в своей простоте – состоянии народного самосознания во все времена. Видимо, совсем незря и в нашем народе тоже бытует старинная мудрость о том, что простота хуже воровства, т.е. наивное невежество не есть повод для оправданий неблаговидных человеческих поступков даже в «минуты роковые»…