Анатолий Гусев - Обломки мифа. Книга 2. Враги

Никифор Фока надолго погрузился в свои мысли, а потом промолвил с досадой:

– Разделить войско на три части – это очень неразумно, Никифор. Очень. Не ожидал, что вы меня так подведёте. Деньги, взятые на Алепо, идут на подготовку войны в Азии, против арабов. Надо, наконец, добить этот проклятый Тарсус! А теперь, выясняется, нужны деньги и на выкуп друнгария Никиты и всех остальных. И корабли строить.

– Корабли можно построить, – сказал Эксакионит, – на деньги, собранные в моём феме. Я думаю, что с них можно потребовать денег на строительство флота. Время сейчас беспокойное: с севера на Апулию наступает Оттон со своими германцами, с юга напирают арабы. Если они не хотят очутиться в Африке или в Германии в качестве рабов, то пусть раскошеливаются.

Никифор Фока посмотрел на Никифора Эксакионита, усмехнулся и сказал:

– Ты прав, стратиг. Все греки, где бы они ни жили, даже и под арабами, суть подданные Империи и должны понимать её нужды. Действуй Никифор. Я напишу указ. Если получиться – не забуду. Строй корабли и отвоёвывай Сицилию. А неприятность в Мессинском проливе – забудь. Я забуду, и ты забудь. Что бы победить, надо думать о победе.

Своим нынешним положением василевс был обязан трём людям: Иоанну Цимисхию, Роману Куркуасу и Никифору Эксакиониту. К добру или к худу – Бог весть, будущее покажет. Видит Бог, он не хотел становиться василевсом. Но так получилось.

Хороший был тот год– 6471 (963г.). Пятнадцатого марта умер василевс Роман. Совсем мальчишка. Злые языки утверждают, что его отравила его жена василиса Феофания. Делать ей было больше нечего! Как раз она за два дня до этого родила дочь Анну. Да и зачем ей, дочери трактирщика Анастасии, по прихоти василевса Романа, ставшей василисой Феофанией добровольно становиться вдовой?

Какой ужас вызвала эта женитьба у тогдашнего василевса Константина Багрянородного, отца Романа. И не только у него одного. У всего двора. Но трактирщица на удивление быстро освоилась. И когда свёкр умер, умело управляла империей вместе с евнухом Иосифом Врингой, паракимомена Константина, которого он, умирая, завещал Роману в качестве наставника. Юного же василевса Романа политика не интересовала. Ни внутренняя, ни внешняя. Его интересовали вино и женщины. Всё своё время он проводил с развратными женщинами, мимами да шутами. Кончилось всё это, естественно, печально. Хотя казалось: что человеку надо? Красивая жена, которая была восхитительна в постели, и власть над половиной мира. Власть!

И высшее проявление власти – власть на войне. Власть над жизнями врага, власть над жизнями своих солдат. Что может быть лучше и слаще.

Никифор Фока и деньги воспринимал как солдат, которых можно и нужно отправлять в поход, что бы вернувшись, они привели с собой пленных – ещё деньги.

Он любил и умел воевать. С удовольствием махал мечом при случае, с удовольствием выполнял все воинские упражнения и с удовольствием обучал солдат воинской премудрости. Армия его обожала. Солдаты в нём души не чаяли, прощая все его жестокости, понимая, что по-другому нельзя.

Никифор Фока был крепкий мускулистый мужчина, около пятидесяти лет, выше среднего роста, с тёмной, всегда загоревшей кожей, с тонким орлиным носом, с восточными глазами, слегка на выкате, чёрными волосами и тёмной бородой, с благородной сединой по бокам.

Будучи человеком властным, жестоким и сильным, Никифор привлекал женщин, но в постели он оказался несколько слабоват именно по мужской части, от него в плотских утехах ожидали большего.

Фока был женат и имел детей, но проблемы с женщинами оставались, поэтому, решив для себя, что избран Господом для другого, стал тяготеть к религиозным подвигам, ведя полумонашеский образ жизни, а смерть сына, а затем жены окончательно укрепила его в этом убеждении. Если тебя не любят женщины, значить так Богу угодно! На теле он носил вериги – тяжёлые цепи с медным крестом посередине, спал на шкурах на полу, избегая, есть мясо в любой день, а не только в постные дни.

За год до смерти своего мужа василевса Романа, Феофания вызвала Никифора Фоку в Константинополь. Вот именно тогда он впервые переспал с василисой, по достоинству оценив все прелести Феофании, и её навыки в постели, забыв, что такое мужское бессилие. Была ещё одна причина: он кинулся в эту любовь как в битву, лишь бы боль от потери сына утихла.

Двадцатилетняя августа Феофания была прелестной женщиной. Плотно сбитая, с ослепительно белой кожей и обладала большой грудью, тёмно-русые волосы отсвечивали золотом и блестели жёлтые рысьи глаза над вздёрнутым носиком, круглолицая, наверное, в её роду были болгары или мадьяры, хотя отец её, Кротир, был чистокровный грек, а родилась она в Лаконики – на земле древней Спарты. Кроме того, она обладала пытливым умом, весьма начитана – всё ей было интересно. Мужчин Феофания привлекала не только большой белой грудью, хотя и это нельзя было скидывать со счетов, с ней было просто интересно. За чашей вина с ней можно было поговорить как с мужчиной о лошадях, об оружии, о скачках – во всём она разбиралась и имела своё мнение – а потом переспать с ней как с женщиной. Но Феофания никогда не торговала своим телом – партнёров на ночь она выбирала сама. Принимая ухаживания, улыбаясь и кивая головой, она оценивала молодых патрициев, выбирая себе мужчину на ночь: «Ну, кому сегодня повезёт? Этому или этому?» Продаваться не продавалась, но любовниками пользовалось: просила сделать для неё то то, то это.