Кристина Вуд - Катарина

– Катька! – на задворках сознания раздался знакомый шепот. – Катька, просыпайся!

Нехотя распахнула глаза, столкнувшись с непроглядной тьмой вагона, отчего на мгновение сложилось впечатление, что я еще не до конца проснулась. Но внезапный гул железной двери с отворяемым замком быстро привели в чувство.

Так как мы с Анькой залезли в вагон в числе последних, то и выходить нам пришлось одними из первых. Я затаила дыхание, когда дверь железной клетки начала постепенно отворяться, заставляя окончательно проснуться своим громким ревом тех, кто еще находился во сне. Свет постепенно озарял беспроглядное пространство, заполоняя его свежим утренним воздухом.

Мы тут же поднялись на ноги, осторожно пятясь назад, заставляя последних буквально вжаться в холодные стены вагона. Но так как нас было очень много – мы с Анькой стояли практически у самой двери, не в силах физически сдвинуться с места. Никто не знал, чего ожидать, и страх был единственным ответом на неизвестность. Наконец, огромную увесистую дверь полноценно раздвинули в сторону, и еще пару минут мы с непривычки морщились от ядовитого солнечного света, бесцеремонно проникшего в железную клетку.

Когда глаза окончательно привыкли к человеческому свету – я осмелилась поглядеть вперед, натолкнувшись на непроницаемые лица солдат Вермахта. Они всегда были одинаковы: черствые и безликие, взгляд максимально отстранен, лишен каких-либо чувств. Несколько мужчин мгновенно наставили оружие в нашу сторону, не сдвигаясь с места. Вокруг них стояли пять овчарок, готовых в любой момент напасть на нарушителей порядка. Мне хватило и пары секунд, чтобы понять – форма этих солдат несколько отличалась от тех, что пришли на нашу землю.

Затем я встретилась с холодными синими глазами, опасно сверкнувшими в мою сторону, чем-то схожими с волчьими, хищными. Их обладатель в серой офицерской фуражке с козырьком, без зазрения совести долгое время продолжал разглядывать меня отстраненным взглядом, как одну из центральных впередистоящих людей. Лицо его имело правильные, я бы даже сказала благородные черты, приятные глазу. Мужчина, который был старше на добрые десять лет – единственный стоял без оружия, направленного в нашу сторону. Не считая пистолет, припрятанный в кожаной кобуре за поясом серого офицерского кителя.

Мне не пришлось долго разглядывать его, чтобы удостовериться, что он являлся главным. Об этом кричала его униформа: серая офицерская фуражка с козырьком, к которой пришит металлический орел, он же был вышит и на левом предплечье серого кителя; брюки галифе, пошитые из того же серого сукна, что и китель; на погонах с плетением «гусеница» с темно-зеленой подкладкой красовалась одна серебряная звезда; нарукавная нашивка состояла из двух горизонтальных полос и двух рядов дубовых листьев зеленого цвета; на черной петлице с левой стороны, помимо одного рядя двойного сутажного шнура, были изображены четыре серых звезды, а на правой петлице вышиты две серые молнии.

Тогда еще я и знать не знала, что именно обозначали те странные молнии в форме двух иностранных букв «SS» у захватчиков…

Я нервно сглотнула и сжала ладони настолько сильно, что всем нутром ощутила, как отросшие ногти намертво въелись в кожу. Мельком поглядела в сторону наших ребят. Их испуганные лица говорили лишь об одном – они вовсе не собирались ступать ногами на немецкую землю.

Поэтому я решительно шагнула вперед, улавливая напряженный писк со стороны старшей сестры позади. Ну, конечно, держу пари, Анька подумала, что я самоубийца, а у остальных ребят промелькнула мысль, что я вознамерилась предать малую родину и весь Союз в целом. Но ведь если медлить – нетерпеливые солдаты откроют огонь на поражение. И все они это прекрасно понимали, но продолжали стоять как вкопанные, боясь сделать лишнее телодвижение.

И как только мои потрепанные туфли дошли до самого края вагона, я наткнулась на первое препятствие – вагон оказался слишком высок, а земля под ним находилась чересчур низко. Но на этом испытания не закончились. После осознания, что полечу кубарем вниз по немецкой земле, не в силах спрыгнуть с такой высоты, я неожиданно наткнулась на протянутую мужскую ладонь. На рукаве офицерского кителя красовался черный манжет с двумя молниями и вышитой серебристой надписью «SS Polizei-Division». Несколько секунд я с подозрением всматривалась в нее, и только когда вскинула глаза, поняла, кому принадлежит протянутая рука.