Рамзан Саматов - Агент русской разведки

– Астагфируллах 14 14 Да простит меня Аллах (араб.), дословно «Испрашиваю прощения у Аллаха». ! Вы хотите меня отправить на Регистан, чтобы лишить жизни, господин офицер?! Об этом даже думать забудьте.

– А ты сделай так, чтобы никто на тебя не подумал, Ахун.

– Как это? Ведь ключи от входа в покои наложниц находятся у меня!

– Я видел, что в сад выходит окно, которое открывается иногда.

– Да, мы открываем окна, чтобы впустить свежий воздух перед сном…

– Вот и сделай как-нибудь, чтобы забыли закрыть одно окно.

– Бывает и такое иногда… – сказал Ахун, задумавшись. – Но там же высоко.

– За это не волнуйся. Я знаю, что Ольга – девушка крепкая, оренбургская казачка. С детства верхом ездила, как мужчина. Свяжет простыни и спустится по ним. Но главное не в этом.

– А в чём же?

– Надо ей в комнату доставить мужскую одежду, которую я тебе передам. Передашь ей, а сам на эту ночь отпросись проведать родственников. Я же знаю, что твои родители живут в Бухаре. Верно?

– Да, господин офицер, вы всё знаете. Мой отец был беден настолько, что продал меня во дворец, когда я был совсем юным мальчиком. Меня оскопили и определили служить в покоях наложниц эмира. Я начинал ещё при эмире-мяснике – отце нынешнего повелителя. Теперь мои отец и мать живут хорошо – я им помогаю регулярно из жалования.

– Ну вот и договорились, Ахун. Если ты это сделаешь, то можешь считать, что свободен от обязательств, данных себе в отношении меня. Я тебе скажу, в какой день лучше это сделать.

На следующий день Мацкевич сходил в дом наместника царя и узнал про планы русских купцов. Их караван должен был отправиться обратно через четыре дня. С купцами договорился просто: заплатил караванщику положенную сумму, а сопровождающих их казаков попросил по-братски помочь соотечественнице. Те с удовольствием обещали поучаствовать в авантюре подпоручика.

Наступила ночь перед отправкой каравана на родину, причём безлунная – на счастье четырёх всадников в казачьей форме, подъехавших ко дворцу эмира со стороны сада. Точнее, всадников было трое. Одна из осёдланных лошадей ещё только дожидалась своего верхового. Через некоторое время за высоким забором появилась голова в казачьей папахе. Тогда один из всадников встал на спину своего коня и медленно направил его в сторону каменного забора. Приблизившись, он помог неизвестному перебраться через преграду, затем ловко опустился вместе с ним в седло – четвертый казачок оказался лёгким как пушинка. При пристальном рассмотрении можно было понять, что он не казачок вовсе, а казачка, да ещё и молодая, судя по той ловкости, с которой она перебралась на свободную лошадь. После этого четвёрка, не мешкая пустив коней вскачь, исчезла в темноте. Никому до них не было дела, кроме лающих вслед собак.

Ян постоял ещё немного, вслушиваясь в отдаляющийся топот копыт. Вот звуки стихли совсем, и подпоручик с довольным видом направился в сторону дворца. Ему предстояло проверить, как несут службу охранники. Но не успел он ступить и шагу по садовой дорожке, как был схвачен за руки с обеих сторон и обезоружен. Затем ему посветили в лицо масляным фонарём.

– Он! – сказал утвердительно знакомый голос. – Ян-усто! Ведите его.

Это были последние слова, которые он услышал в ту ночь. Ему немедля напялили мешок на голову и потащили вон. Утром он уже очнулся во дворцовом зиндане.

1877 год. Бухарский эмират. Поездка в княжество Сват

Ян находился в глубокой яме высотой в три и шириной в две сажени. Его лицо, разбитое вчерашними тумаками нукеров, освещалось лучами солнца, проникающими сквозь решётку, которая закрывала зиндан. Мацкевич со стоном повернулся на спину, затем, превозмогая слабость, сел и стал медленно ощупывать себя. Кажется, кроме нескольких ребер, ничего не сломано. Он даже не помнил, как его спустили в яму. Судя по самочувствию, особо не церемонились – просто сбросили. Возможно, боль в рёбрах и есть результат падения. Если так, то легко отделался. Но отделался ли?! Какая его ждёт судьба? Отведут на Регистан и «секир башка» или прямо здесь зарежут? Да, вряд ли будут водить на площадь, им теперь ссориться с русским царём ни к чему – сделают всё по-тихому.

– Эй, урус! – послышалось сверху. – Ты там живой?

– Живой… – ответил слабым голосом Мацкевич.

– На, держи! А то подохнешь раньше времени! Ха-ха-ха…

К ногам Яна упала половина лепёшки. Она была ещё тёплой, наверное, только из тандыра. Через минуту на верёвке спустили кувшин. Мацкевич припал губами к носику и стал жадно глотать воду. Потом догадался отвязать верёвку, чтобы не вытянули обратно. С них станет…