Магомед Мамакаев - Мюрид революции

А мать так и осталась стоять на месте, и вид ее, казалось, говорил: «Что бы мы ни внушали тебе, сынок, все равно ты уже готов улететь из-под нашего крыла».

Неподалеку от здания реального училища еще сохранились бывшие солдатские казармы, заросшие бурьяном рвы старинной городской крепости. Из широких окон училища был виден земляной вал, окружавший когда-то крепость Грозную. По валу молча расхаживал угрюмый часовой в поношенной серой шинели, с винтовкой за плечом, а позади мрачной глыбой возвышалась городская тюрьма. Это приземистое здание, обнесенное высокой каменной стеной, было и первым каменным зданием в Грозном. Его построили из бесцветного камня и железа, когда еще сами строители крепости — солдаты гарнизона — ютились в глиняных мазанках. Говорят, что возвели эту тюрьму по указу самого императора всея Руси, «дабы прочно запереть недовольных волей великого самодержца».

С той поры тюрьма никогда не пустовала. В полусырых и полутемных камерах ее всегда томились вольнодумцы и государственные преступники, осужденные на казнь или каторгу.

Воспитанники училища почти ежедневно видели, как конвойные загоняли туда арестованных, чтобы через несколько месяцев тумаками и пинками выгнать их, закованных в кандалы, из ворот и отправить по этапу. Редкий день у ворот тюрьмы не происходила какая-нибудь драма. Много женских и детских слез пролито у этих стен. Словно тени, маячили тут родные и близкие, провожая взглядами молчаливых узников.

Избавившись от казарменного режима кадетского корпуса, Асланбек жадно пользовался каждым мгновением относительной свободы, царившей в реальном училище. Теперь молодой Шерипов с меньшим риском мог делать почти все, что ему вздумается. Хочет — убежав с занятий, просидит целый день в библиотеке за книгой, а хочет — часами наблюдает за тем, что творится у стен тюрьмы. И прошлой зимой Асланбек часто слонялся около тюрьмы, с юношеским любопытством вглядываясь в бледные лица заключенных, которых выводили солдаты в серых шинелях. Арестанты несли тяжелый кандальный звон. Перед отправкой этапа конвойные обычно кричали: «Шаг вправо, шаг влево — оружие применяется без предупреждения». И юноша всегда побаивался, как бы кто-нибудь из заключенных не уклонился случайно в сторону, а то возьмут, да и застрелят беззащитного. Но теперь, после лета, полного мрачных открытий и трудных размышлений, тюрьма и то, что происходило вокруг нее, приобрели для него особый смысл, особую притягательную силу. Ему ужасно хотелось подойти и поговорить с этими людьми. Ведь, может быть, именно они-то и есть те самые «смелее люди, которые знают, как драться, как помочь безысходному горю народному». Но нет, солдаты зорко охраняют их.

С этими мыслями в один из первых дней после начала занятий стоял Асланбек в толпе людей у ворот тюрьмы. Конвой собирал узников в этап. Заключенных стояло уже больше двух десятков, а из ворот тюрьмы выводили все новых и новых людей.

Жены прощались с мужьями, отцы — с детьми, молча, со слезами, они не имели права разговаривать с заключенными.

— Сынок, скажи, ты не знаешь, куда это их гонят? — вдруг услышал Асланбек.

Голос за спиной был незнакомый.

Обернувшись, он увидел старого горца в поношенном коричневом бешмете, с трудом опирающегося на суковатую палку. Лицо у горца было бледное, высохшее. Маленькие помутневшие глаза его с глубоким страданием разглядывали заключенных, которых уводили все дальше от ворот тюрьмы.

— В Сибирь их отправляют, отец, — сочувственно сказал Асланбек. — Но вы не беспокойтесь, очень может быть, что они скоро вернутся! — Он сказал это просто так, желая поддержать старика. Никаких оснований для такого утверждения у него не было, и все-таки…

— Да, да, — невнятно пробормотал старик, невидящим, взглядом провожая заключенных. — Но где же тут мой сын? — вдруг с отчаянием воскликнул он.

— Ваш сын в тюрьме? — спросил Дакаш.

— Да. Он учился в горской школе, а теперь вот посадили-неизвестно за что… — глухо ответил старик.

Неожиданная догадка пронзила Асланбека. Минуту он внимательно вглядывался в старика, потом спросил:

— Вашего сына звали не Решидом?

— Да.

— Тогда я знаю вас. Вы Гази из Бороя, — уверенно сказал Асланбек.

— Да, это я. — Теперь старик с робкой надеждой смотрел на юношу.

— А ну-ка, проваливайте, чего тут не видели? Марш отсюда, да побыстрее! — гаркнул внезапно подошедший к ним городовой, левой рукой придерживая длинную шашку.