Владимир Андриенко - Сестра самозванца

– Да мне нет дела до царского рождения Димитрия! – высказался иной шляхтич. – Он поможет мне разбогатеть в Московии. Для того я и хочу присоединиться к войску.

Нильский не стал вмешиваться в разговор, который скоро закончился ссорой и шляхтичи вышли во двор рубиться на саблях. Старик со шрамом легко одолел того, кто собирался стать солдатом армии Димитрия.

И этого старика Нильский хорошо запомнил. Тот, после поединка, вернулся в харчевню и сам обратился к нему.

– Пан прибыл издалека? – спросил шляхтич, садясь за стол рядом с поручиком.

– Смотря, что пан разумеет под словом «далеко», – неопределённо ответил Нильский.

Шляхтич усмехнулся. Затем задал новый вопрос:

– Пан есть офицер?

– Поручик панцирной хоругви князя Замойского.

– О! Пан служит коронному гетману? Так я знаю пана князя и сам служил под его началом. Давно это было. Пана поручика еще и на свете не было.

– Пан не сказал мне своего имени.

– Пилавский, – представился тот. – Станислав Пилавский. Шляхтич и солдат Речи Посполитой. А как имя пана?

– Ян Нильский.

– И куда пан Нильский направляется? Неужели тоже в лагерь Мнишека?

– Я еду с поручением от пана коронного гетмана.

– Ах, вот как? Тогда не стану больше беспокоить пана. Понимаю, что пан не может мне ничего рассказать. Но пан Мнишек затеял плохое дело. Губят отчизну вот такие полководцы как Мнишек.

И много еще чего говорил старый шляхтич. Нильский слушал и не перебивал рассказчика. Но тот и не требовал ответов. Он был рад возможности обрести слушателя. Ответов ему было не нужно.

Было видно, что все посетители харчевни хорошо знали и уважали пана Пилавского. Хоть был тот совсем не богат, судя по его заплатанному, потерявшему цвет кунтушу. Много воевал этот пан на своем веку, много чего видел и знал. И посоветовал пан Пилавский Нильскому никогда в войске Мнишека не служить, коли желает он себе добра. Жаль не послушал того совета молодой воин…

***

Еще издали посланец гетмана увидел башни замка. Вздымались они над окрестностями серой громадой, как оплот могущества местного воеводы. Над зубчатыми стенами трепетали на ветру знамена и были видны жерла пушек, у которых шляхтич увидел солдат, словно готовился пан Мнишек к осаде.

«А у Мнишека неплохая крепость, – подумал Нильский. – В такой не одну армию остановить можно. Только чего это пан воевода держит столько людей на стенах, словно готовится к большой осаде? Войны-то нет. Ведь Мнишек собирает войска, дабы наступать, а не обороняться».

И решил пан Нильский расспросить кого-нибудь по пути. Надобно же знать, что в замке происходит.

По тракту к замку тянулись люди. Это были крестьяне с котомками на плечах. Они услужливо сошли с дороги, и низко поклонились шляхтичу. Но с ними говорить пан Ян не стал. Что они могут знать?

Не стал он говорить и с конными казаками, что проехали мимо шляхтича, не обратив на него внимания. Эти не сильно жаловали шляхетскую братию и часто затевали ссоры с солдатами и офицерами короля. Но ныне воевода Мнишек, в войско которого они направлялись, не хвалил за такое и казаки предпочитали сдерживаться.

Не окликнул Нильский и проехавшую в повозке шляхтянку средних лет. Она смотрела на красивого шляхтича и даже махнула ему платком.

«Кто же станет моим собеседником? Хорошо бы купца найти по пути».

И судьба послал ему такого человека.

Конь шляхтича поравнялся с тяжелой телегой, покрытой шкурами, которую тащили две клячи. Лошадьми правил тощий еврей в черном плаще и шляпе.

Он кивнул шляхтичу в знак приветствия и приподнял головной убор.

– Доброго дня пану кавалеру, – сказал он.

– Добрый день, пан купец.

– О! – удивился еврей. – С чего, пан кавалер, признал в старом Рафаловиче купца? Было то время, когда Рафалович был купцом, и его караваны ходили до самого Истамбула. Так, пан, до Истамбула! Но сейчас разве Рафалович купец?

– Пан едет в Самбор? – спросил Нильский.

– Старый Рафалович имеет кое-что продать в Самборе. Хоть и трудно назвать рынком то место, которое так называют местные жители, пан кавалер. Это не Варшава, пан.

– И не Краков, – сказал Нильский. – Но крепость неплохая.

– Я веду торговлю здесь уже два года, пан. Два года. Не один день. И здесь есть несколько цехов, но разве то цехи, пан? То слезы. Вот в Варшаве к примеру…

Старый еврей пустился в долгие рассуждения, что есть хорошая торговля, и что есть хороший и богатый город. Он говорил о рынках Истамбула и Едирне, о богатой Москве, о торговых городах Семиградья. По его словам самборский рынок был совсем никудышным, где порядочному уважающему себя купцу делать было нечего.