Юлия Ефимова - Победы, которые не умирают

– Неужели? Я таких не знаю, – произнёс второй брат по имени Финний. – Как их звали?

– Хетомикл побеждал пять раз, его отец Гиппосфен – шесть раз, – невозмутимо ответил Клеант. – В Спарте есть храм Гиппосфена – так его почитают.

– Я про них не слышал. И когда это было?

– Когда в Афинах Драконт и Солон начинали устанавливать законы.

Гектор поражённо раскрыл рот, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь об упомянутых афинянах, но ничего не вспомнил, кроме того, что жили они где-то во времена его прадедушки и установили в Афинах новые законы.

Взрослые с удивлением уставились на юного спартанца.

– Неужели в Спарте всему этому учат? Я слышал, у вас многие даже читать не умеют, – казалось, Меарон не верит собственным ушам. – Откуда тебе всё это известно?

– Кто слушает, тот знает, – отрезал Клеант, и, вытащив откуда-то финик, демонстративно засунул его в рот. Спорить ему не хотелось, ведь он и сам частенько задавался вопросом: почему знания так мало значат на родине? Его способность вспомнить и соединить в единое целое события зачастую вызывала раздражение не только у его сверстников в Спарте, но и у взрослых, а попытки расспросить про жизнь в других странах натыкались на стену непонимания и, как правило, заканчивались наказанием. Но обсуждать это с чужаками он не собирался.

– А ведь мой отец рассказывал мне про Хетомикла, – вспомнил Праксидам. – Он действительно был очень силён. Хотя не всегда стоит судить лишь по внешности. Вроде бы в тот год, когда Хетомикл выиграл в последний раз, в кулачном бою среди юношей собирался участвовать один молодой самосец Пифагор. Так вот, его осмеяли зрители. Из-за длинных волос они решили, что он неженка, и исключили из состязаний. Но он оказался не так прост и рискнул соревноваться со взрослыми – и победил.

– Какой Пифагор? Философ из Самоса, который создал школу в Кротоне? Но ведь он ещё жив, как он мог победить в то время?

– Нет, то был другой человек.

– Философ Пифагор? Я слышал о нём. Кажется, Милон тоже из его школы.

– Верно.

– А что за школа? – поинтересовался Гектор.

– Про них мало известно. В их учении много странностей. Я слышал, они не едят бобов.

– Пифагорейцы считают главным в мире число и поклоняются ему как богу, – уверенно заявил милетянин. – Я знаю, поскольку Пифагор учился у мудрецов из Милета.

– Однако нельзя сказать, что он – их ученик. Он нашёл свой путь. Те философы изучали природу, а Пифагор познаёт мир с помощью числа. Для него число – точнее, единица – начало и причина сущего. Они считают, что душа человека бессмертна и изначально живёт на небесах, время от времени она возрождается на земле в образе человека или животного, и её возвращение на небо зависит от умения жить правильно. У членов общества общая собственность и образ жизни. Впрочем, я мало про них знаю.

– Почему?

– Это очень закрытое общество, о нём ходит много слухов, но мало кто знает наверняка.

– По-вашему, Милон – один из них? Странно, ведь Пифагор не слишком жалует атлетов, считает, что почёт должен воздаваться не тем, кто сражается за венок, а тем, кто приезжают на игры просто «понаблюдать, не ища побед».

Гектору заскучал и уставился на Клеанта в надежде поболтать, но тот упивался беседой и на Гектора не смотрел.

Клеант торчал здесь уже несколько дней, пешком добравшись из Спарты. Еду добывал в лесу, при возможности – подворовывал у путников. В этом он стал мастером, ведь в Спарте воровство – обычное явление: спартанец с детства должен научиться добывать себе еду любыми способами. Правда, стоило попасться, платить приходилось по полной. Среди шрамов на его теле были и отметки, полученные за кражу пищи. Жестокая порка служила наказанием не за кражу, а за то, что не сделал дело по-тихому. Лишь в последнее время Клеант наловчился не попадаться.

Впрочем, воровать он не любил – это доля тех, кто не достиг зрелости. А на долю взрослых доставались войны и земля с рабами. Клеант давно мечтал о тех временах, когда у него всё будет.

В Спарте не поощрялись дальние странствия и знакомства с чужеземцами. Дети должны учиться самостоятельности, да и статус Олимпийских игр был достаточно высок, поэтому юным спартанцам не возбранялось посещать их ни в качестве участников, ни в качестве зрителей. Тем более, Элида – давний союзник Спарты и не без помощи последней управляла проведением игр.

Клеант не забыл о детской мечте – победить в Олимпии. Он несколько лет упорно и много тренировался. Наиболее популярны среди спартанцев были, естественно, состязания борцов, но они требовали мощи тела. Как Клеант ни старался, его руки, плечи, торс не обретали достаточной силы, и Клеант занялся бегом. Его привлекал долихос – бег на длинную дистанцию не меньше семи стадий. Говорили, пару столетий назад первым выиграл долихос спартанец – Аканф. О нём много рассказывали на занятиях: именно с него началась череда олимпийских побед спартанцев. Раньше они почти не участвовали в играх, а с той победы Аканфа в течение полутора сотен лет половина побед в Олимпии доставалась Спарте. В последние десятилетия побед значительно поубавилось, хотя желающих получить заветный венок в Лакедемоне хватало.