Владимир Зюкин - Сашка

Это увидела Зина. Она шла к проруби, за водой, когда обратила внимание на бродивший по реке серый комочек. Ахнув и бросив ведра, она крикнула: «Саня, утонешь!». Малыш хотел было ей ответить: «Не утону», но, передумав, махнул рукой и подался дальше. Из дома на крик выбежала Полина. Увидев племянника, который обходил очередную проталину, она проголосила:

– Саша! Вернись, пара-зи-и-т!

«А-раа-зит!» – донеслось до Сашки. Он задержался у оставшейся за его спиной проталины.

– Мама…– шепнула Зина, схватив судорожно за руку мать.

– Пусть идёт, молчи… – прошептала Полина.

Словно услышав её, Сашка продолжил путь. «Кричат, что больше дров нарубил, не ходить же каждый день» – подумал.

– Оденься, мама, простынешь, – плачущим голосом проговорила Зина.

– Идиот! – дрожа от ветра и испуга, выругалась Полина. – Придёт, получит оплеуху…

– Мама, он не понимает, что можно, а что нельзя.

– Молчи, ещё зелёная учить! – напустилась мать на дочку. – Лучше быстрей иди через мост, чего доброго, заблудится.

А малый уже вступил в лес. Задрав голову, он начал прикидывать, какое дерево ему срубить. Вокруг возвышалась чаща. «Верёвку, плохо, не взял. Ладно, платком свяжу», – рассуждал. Тут он почувствовал, что защипали пальцы ног. «Как тогда, замёрзли», – подумал, вспомнив вечер, когда бабка везла его на санях. Топор тянул малыша вбок. Он вытащил его и ткнул в дерево. Но дерево рубиться не захотело. Тогда малый сел на пенёк, отдохнуть. «Посижу, решил, – и начну рубить». Осмотрелся. Вдруг солнце зашло за тучу, и в лесу потемнело, как вечером. «Больше не пойду один в лес, зачем темно стало?» – захныкал малыш. Но вспомнив, что до вечера далеко, вытер слёзы и взялся за топор.

А в это время Зина попыталась перейти реку, но лёд стал гнуться под её ногами, и она возвратилась на берег и поспешила к мосту, который был недалеко.

Завыл ветер, детей загоняя в дома. Серый воробышек побил клювом о стекло окна. Постучал, повертел крохотной головкой, как будто желая пожаловаться, что он больше не в силах со стужей бороться.

– Старик, это ты долбишь? – обратилась Василиса к мужу из комнаты.

– Это ветер, – скручивая дратву, откликнулся Ефим Ерёмин.

Василиса, отложив шитьё, подошла к окну.

– Пичуга это, Витина душа, видно, прилетела…

– Чепуху не мели, – ответил, сплюнув, Ефим. – Глаза не успела продрать, а уже про души толкуешь…

– А о чём толковать? – сказала, вздохнув, Василиса, засовывая в печку дрова.

– О живых, – пробасил Ефим. – Растили, растили, и остались одни, Машка и та убралась.

– Не найти ей добра с хулиганом своим, – вставила Василиса. – Чует сердце, не найти.

– Точно, – согласился Ерёмин. – Затянет куда-нибудь, и бросит. А пускай живут, как хотят, не маленькие, в советах не нуждаются. – Он удобнее сел за сапожный столик.

– Не усаживайся, старик, топай за хлебом, – прикрикнула на мужа Василиса. – Обещали привезти.

Ефим, послушавшись, снял с себя фартук. Проводив мужа, Василиса разложила выкройки и принялась шить.

В облаке холодного воздуха показалась в дверях Агафья Кирилловна.

– Я по нужде пришла, – сказала она, – не дашь мыла? Постирать хотела, а нечем.

– Нету, сватья, и грамма нету, – отвечала, руки разведя, Василиса.

Агафья Кирилловна, постояв, взялась за ручку двери.

– Посиди, сватьюшка, давно не была – богатой стала?

– Нет времени, – сказала, вздохнув, Агафья Кирилловна, зайдя в комнату и сев на табурет. – А ты всё копейки зарабатываешь.

– Без дела не сижу.

– Громко стучит Зингер, а шьёт хорошо, – сказала Агафья Кирилловна, посмотрев на тёмную от времени машинку. – У меня ситчик остался, не сошьёшь рубашку?

– Сошью, когда заказов не будет.

«Знаю твои отговорки», – подумала Агафья Кирилловна.

– Ксения не пишет? – спросила Василиса.

– Нет, молчит, – отвечала, покачав головой Агафья, Кирилловна. – Забыла ребят и нас, стариков, забыла, ума уже не приложу, как жить, Полина отнекивается от Сашки.

В избу ввалился Ефим.

– Без хлеба? – спросила Василиса.

– С хлебцем. Объявили, что не привезут, народ ушёл, а тут привезли – новая очередь, а я впереди, – доложил Ефим.

– Думаешь, не обкрутила его сука рыжая? – обратилась Василиса к Агафье Кирилловне. – Старый, – крикнула супругу, – принеси из кладовки контарь: узнаем, на сколько она тебя надула.

– Иди сама ищи его, вечно прячешь, – отозвался старик.

Василиса вышла за дверь.

– Агафья Кирилловна, пришла просто или по делу? – спросил Ефим.