Юрий Швец - Меч Перуна. Том 6

– Граф Дьюфер… оставьте нас! Оставьте… нам надо поговорить с глазу на глаз, с бароном Мериндорфом. Мы… немного погорячились… оба!.. Так бывает… и со мной и… с молодым бароном Мериндорфом. И… нам надо поговорить сейчас наедине. Проследите, граф, чтобы никто не мог слышать нас! Никто, граф! И вы граф, не должны слышать наш разговор! Вы поняли меня?! Я дам сигнал… если «что».

Последнею фразу, король Людовиг произнёс с многозначительным таинственным наполнением её содержания. И… сама тирада фраз, коя резко остановила графа от его начатого действа…, заставила отшагнуть того на пару шагов от Роланда, с ответной, подданнической словарной реакцией:

– Я выполню всё, мой Король! Всё, как вы и сказали!

Граф *изчез за занавесями благоухающими благовониями пространства.

Людовиг повернулся к Роланду… и тот заметил, что лицо короля несколько изменилось – на нём уже не было и следа от ярости, и яда, совсем недавно так *изКАзивших его королевские черты.

– По твоим словам… Роланд, все дети, кои сейчас рождаются в Саксонии, Бремене, Магдебурге и далее, везде в западных землях Венеи, не имеют отцовства? Ведь мои вассалы, бароны, графы, маркграфы, герцоги… имеют право первой ночи… перед женитьбой любой селянки! И только потом… к ней подпускают мужа! Ты утверждаешь, что эти самые селяне-мужья не имеют своих детей?

– За редким *изключением, Ваше Величество! За редким… Мой отец тоже пользовался таким правом… я вырос среди разгула пьяных пирушек, охот, соитий… и разврата!.. Но… всё, что творится сейчас у нас в землях – через несколько столетий и даже тысячелетие, аукнется нам… страшными последствиями! Разврат охватит наши земли настолько, насколько он охватил уже сейчас Ватикан! Будут болезни, передаваемые кровью, и генетикой… Остов семьи, где муж глава семейства… будет разрушен. Мужчине будет не нужна женчина, а женчине мужчина. Это будет общество животных, В ЛЮДСКИХ, ПОКА, ОДЕЖДАХ! Кровь баронов, графов и герцегов разбавит все рода готов, фризов, вестфальцев, лотарингов, ломбардов и т. д. Бесплодие женчин – будет частым пороком. Венея станет приниЖЕНной европой, лишённой чина… и будет разбавляться кровью азиатов и африканцев. Пена соитий… уничтожит эту землю. Только язычники будут поддерживать семя белого народа. Так будет, Ваше Величество! И это Грядущее… закладываем мы сами! Сейчас.

Роланд замолчал.

Король Людовиг помолчал также, прежде чем продолжить беседу. Он покачал головой, заметив:

– Я даже… не буду спрашивать, откуда у тебя… такие знания?! Я знаю… папа Григорий мог допустить тебя в библиотеки Ватиканка. Ладно, – король решил сменить тему разговора, придав своему голосу… тембр в коем стал улавливаем некий *изпуг в той теме, кою он затронул сейчас.

– Так значит… ты убил всех. – Произнёс Людовик поникшим голосом, полным досады и некоего немощного разочарования. – Я не буду спрашивать тебя… как тебе это удалось. Хотя… ты упомянул о некой помощи. Проведение… Проведение сохранило тебя. Господне проведение… я слышал о таком. Слышал. Я… получается… пошёл против его воли. И смерть Просетуса… тоже в этой КАнве. Вот оно что! – Король Людовиг упал на колени… у Креста и иконы на стене… и стал крестится…

– О, Господи, прости грешного кесаря! Прости слепого, коего повёл лукавый ДиаВол! Отныне… даю слово, Господу своему, что буду… дальновиднее… и терпимее. Только так… поборю те искушения, кои гложут меня! Прости, Господи! Прости!..

Король, крестился и кланялся, качая головой и выдавая свою набожность. Потом, медленно встал, перекрестился ещё раз… и двинулся к столу, на коем лежала грубо начерченная карта земель Полабья. Подойдя к нему… он сел на высокий, украшенный золотом стул, который стоял в его самом конце… Немного посидев в молчании и раздумье… он пригласил к столу и своего «посетителя»:

– Присаживайся, барон. Не бойся. Да, мы с тобой несколько… открыли те самые чувства, кои питаем к друг другу… Но… ты по-прежнему барон, а я король. Этого никто не может у нас отнять. Садись, напротив меня…

Роланд, пройдя к столу, сел за него, придвинув к столу неширокую скамью. Сел он, как и сказал король, напротив Людовига… который продолжал говорить:

– … ты бы мог быть самым приближённым мне рыцарем. Самым приближённым в моей свите. Ты бы был уже не бароном… а как минимум графом, если бы не твоя строптивость. Ты впитал в себя всё и все плохие черты… от своего предка Отона! Отвагу, ярость, силу, кураж в битве, ясность мысли, вкупе с необыкновенным тщеславием, нестерпимым честолюбием и безграничными самоутверждением, самовнушением, самолюбованием. И ты, и твой предок – вызывали одно отвращение у правящих народами кесарей.