Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

Смит никогда раньше не бывал здесь, но, стоило двери открыться, он тотчас осознал, что нисколько не сожалеет об этом: более неприятного и тягостного места он не видел за все семь с половиной лет известного ему обрывка собственной жизни и был убежден, что не нашел бы и за нее всю. Перед его глазами предстала довольно большая комната – насколько можно было понять при столь скудном освещении – очевидно, проходная, поскольку в углублениях промозглых, кое–где, похоже, заплесневевших каменных стен виднелись несколько дверей, натыканных то тут, то там, словно шляпки гвоздей, хаотично заколоченных в одну доску неумелым мастеровым. На каждой из них висело по замку, однако поверх него – видимо, чтобы не брать всякий раз ключи – находились еще маленькие окошки, забранные толстыми прутьями решетки.

Когда Бенни и Томас вошли внутрь, у одного из окошек как раз стоял какой-то человек – всклокоченный, надорванным сиплым голосом повторявший что-то едва слышно; от него на всю комнату распространялся запах соли, пороха и железа, а еще крови и боли. Смит, поколебавшись, подошел ближе и, дождавшись разрешающего кивка приятеля, просунул между прутьев горлышко собственной фляги для воды, разбавленной лимонным соком – от частых головных болей он всегда спасался, нося с собой как можно этого нехитрого средства.

Неизвестный захрипел, мгновенно присосавшись к фляге. Пил он долго, жадно, как умирающий от жажды – хотя, возможно, так все и было. Смит не жаловался: во внутреннем кармане кителя у него всегда висела запасная фляжка, плоская и потому почти не заметная на первый взгляд. Напившись, человек с наслаждением выдохнул, глядя мимо него сквозь решетку пустыми, пьяными от сытого блаженства глазами.

– Вода… – пробормотал он чуть внятнее прежнего: – Хорошая вода, вкусная вода, слаще рома… И зачем я только польстился на «Бесконечную удачу»…

– «Бесконечная удача»? – растерянно повторил Смит: название показалось ему знакомым, но он не мог понять, где слышал его раньше. Хантер, ежась при виде пленника, позвал с безопасного расстояния в несколько шагов:

– Том, пойдем, нам надо спешить.

– Это корабль такой, – с хриплым смешком пояснил неизвестный. – Хороший у нас капитан был, даром что пират – знал, где добычу взять, где переждать, у кого сбыть; как он помер, так и надо было завязывать со всем этим. А я польстился на обещания того ублюдка Джонса, вот и сижу теперь здесь… Спасибо за воду, – прибавил он вдруг совсем другим голосом, глядя на одного Смита. – Знатно, конечно, рожу отделали, но это все ерунда – кому какое дело до нее, до рожи, когда сердце еще живое…

– Идем, Томас, – настойчивее и опасно выше повторил Хантер. Смит кое-как отвел глаза от лица пленника – почему-то сделать это оказалось неимоверно тяжело – забрал, не глядя, опустевшую флягу и понуро последовал за Бенни дальше. Тяжелая дверь, в отличие от других, закрытая наглухо, без окошка, неохотно заскрипела, когда лязгнул проворачиваемый в замке ключ. Пламя единственной свечи заметалось, будто готовясь сорваться с фитиля.

В крошечной камере, расстояние между стенами которой легко покрывалось бы тремя шагами Томаса, было темно, наверняка страшно грязно – в воздухе стояла отвратительная вонь гниющей соломы – и почему-то промозгло до ужаса, хотя снаружи и стоял жаркий тропический день: Томас невольно поежился от холода, про себя ужаснувшись тому, каково должно было быть человеку, вынужденному постоянно здесь находиться. Услышав тихое, прерывистое дыхание, обернулся – и вздрогнул уже по–настоящему, чувствуя, как где-то в тесной клетке ребер сжалось от жалости и ужаса сердце.

Она сидела в самом дальнем углу, скорчившись под обрывками того, что раньше было одеждой: драные окровавленные лоскуты, сквозь которые просвечивала смуглая кожа, испещренная темными пятнами синяков – и рыжие волосы ее даже в почти полной темноте горели для него ярче огней береговых маяков в ночи. Еще не видя ее лица, на котором глаза виднелись лишь черными провалами, полными боли и угрозы, не услышав ни единого слова, наверняка произнесенного бы сорванным, хриплым шепотом – как у того человека в соседней камере – Смит уже знал, что не сможет остановиться и уйти. За спиной непреклонно, решительно захлопнулась дверь – для него, не для нее. Ловушка. Замок.

– Что вам надо? – глухо, угрожающе спросила она, хватаясь за скользкие стены обеими руками в попытке встать – не вышло, слабые пальцы лишь бесполезно царапнули стену: Томас не хотел знать, что успели уже сделать с этой женщиной и что еще собирались. Он видел, что та не заговорит в любом случае – и в обычно наполненной рассеянным туманом с плавающими в нем обрывками мыслей и воспоминаний голове его судорожно, толчками застучало: времени мало, времени мало!