Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

Замок скрипел, но упорно не желал поддаваться. Эрнеста, изо всех сил сдерживая готовые сорваться с уст ругательства и дрожь в затекших руках, продолжала орудовать лезвием до тех пор, пока не услышала долгожданный щелчок замка. Засунув кортик обратно в сапог, она выбралась из клетки и уже подбежала было к двери, когда та внезапно распахнулась.

– Так и знал, что нельзя надолго оставлять тебя одну, – с усмешкой заявил Винченсо, в сопровождении двух матросов вступив в карцер. Эрнеста невольно попятилась, но, овладев собой, скрестила руки на груди.

– Что это значит, Винченсо? – как можно более спокойно и твердо спросила она. – Правда, мы с тобой не всегда соглашались в некоторых вопросах, но ведь не мог же ты посчитать меня и Билла предателями?

– Факты – вещь упрямая, мисс Морено, – с непроницаемым видом ответил Алигьери. Словно почувствовав в нем какую-то тщательно скрываемую слабость, Эрнеста мгновенно подалась вперед и положила руки ему на плечи:

– Какие еще факты, Ченси? Мы же втроем организовали это дело, помнишь? И мне, и Биллу наша команда дорога ничуть не меньше, чем тебе! Я признаю, что погорячилась – прости меня, просто это обвинение мне было очень оскорбительно. Но ведь ты и сам понимаешь, что мы в жизни не стали бы сотрудничать с врагами! Да и какой от этого прок? Для испанцев все мы – пираты, одинаково заслуживающие петли…

– Ты и сама испанка, – возразил Винченсо. – Неужели ты, с твоим умом и способностями, не сумела бы договориться с ними?

– Что?.. Ты серьезно?! Да я едва понимаю их язык, если хочешь знать! – сжав кулаки, с негодованием выдохнула Эрнеста. – Я никогда не была и не являюсь для них испанкой. Скорее уж ты, итальянец из …, смог бы договориться с ними!

– Что ты сказала?

– Что слышал! Думаешь, я и правда поверю, что Билл способен на такое? А вот ты вполне мог приказать кому-то из своих людей бросить за борт ту бутылку! Вот только ничего у тебя не выйдет, Ченси, – страстно, с нажимом продолжала она, не давая ему перебить. – В отличие от Билла, я-то тебе нужна. Если останешься в открытом море без штурмана – эти испанцы доберутся до тебя еще быстрее, чем до нас!

– Это вряд ли, – спокойно усмехнулся Винченсо и неожиданно извлек из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги, в котором Эрнеста с ужасом узнала карту с собственноручно час назад вычерченным ею фарватером. – До Тортуги мы доберемся без особых проблем, а там я найду другого штурмана. Быть может, он не будет столь талантлив, как ты, – Алигьери издевательски ухмыльнулся, – но как знать? Может, это и к лучшему…

– Не посмеешь, – сжав кулаки и гордо вздернув подбородок, прошипела она прямо в сузившиеся до точек зрачки капитана, полные нестерпимой, наглой уверенности в себе и своей правоте. – Не посмеешь меня, словно какую-то…

– Не посмею. Я сделаю кое–что получше, Нэнси, – с издевкой выговорил он старое обращение, давно забытое всеми членами команды, даже теми, кто еще был жив с того момента, как они впервые вышли в море на этой самой «Кобре» – один лишь Билл все еще звал ее так. Только ему Эрнеста позволяла это, только на него не обижалась за излишнюю и бессмысленную опеку и глупые детские прозвища – на него, большого, не слишком умного, но добродушного, знакомого до мелочей, отзывчивого, храброго и великодушного, ставшего ей старшим братом и единственным близким человеком за семь лет, проведенных бок о бок. И черта с два Винченсо мог рассчитывать, что угрозой смерти ухитрится мгновенно разорвать эту прочнейшую связь, куда крепче той, что была у каждого из них с ним самим или у него со множеством девушек в любом порту, в который они когда-либо заходили…

– Меня зовут Эрнеста Морено, – упрямо не опуская перед ним глаз, ответила она. – Мое имя уже знают и запомнят надолго, поверь! А капитана Винченсо Алигьери никто не вспомнит, даже если ему суждено ходить по морям еще сорок лет!

– Однако из нас двоих именно мне, а не тебе, доведется проверять справедливость твоих слов, – злорадно отрезал Винченсо, и она похолодела, поняв, что этот человек уже не отступится от своих слов. Холодная, жуткая злоба сверкала в его глазах, ставших на мгновение очень похожими на глаза хищной мурены, приготовившейся к атаке, когда, обернувшись к ожидавшим за его спиной матросам, Алигьери коротко приказал:

– Утопить. Немедленно.

– Что?.. Нет, нет! Отпустите меня! На помощь! – змеей извиваясь в чужой хватке, закричала Эрнеста – хотя ей и заломили за спину руки, заткнуть рот все же не догадались. – Ченси, не смей! Ты не можешь… – выворачивая шею, чтобы заглянуть в лицо то ему, то волокшим ее прочь из карцера матросам, все еще не веря в происходящее, повторяла она. – Алан, Питер, это же я привела вас на «Кобру»!.. Отпустите меня! Ради Бога, кто-нибудь, помогите! – Увидев над собой решетку трюмного люка, девушка забилась с новыми силами. Винченсо, шедший позади них, стянул с себя шейный платок, завязал посередине узел и, несмотря на яростное сопротивление, заткнул ей рот этим импровизированным кляпом.