Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Ещё раз обратимся к «Справке о развёртывании Вооружённых Сил СССР на случай войны на Западе» от 13 июня 1941 года, составленной Н.Ф. Ватутиным. Согласно этому документу, в составе фронтов, т.е. в том самом Первом стратегическом эшелоне, должно быть сосредоточено 186 дивизий:

на Северном фронте – 22;

на Северо-Западном – 23;

на Западном – 44;

на Юго-Западном – 97 [72; 472-473].

Прекрасно видно, что наряд сил в ЛВО, ПрибОВО и ЗапОВО был, собственно, уже собран (был даже некоторый их избыток). Где сил явно не хватало, так это в КОВО и ОдВО. К фактически имевшимся в данных округах 75-77 дивизиям необходимо было добавить около 20 дивизий. Н.Ф. Ватутин прямо указывает, что пополняться будут силы будущего Юго-Западного фронта (т.е. КОВО и ОдВО). Из Приволжского военного округа (ПриВО) для этого предназначались 7 стрелковых дивизий (21-я армия), из Харьковского военного округа (ХВО) – 7 стрелковых дивизий (18-я армия) и из Орловского военного округа – 6 стрелковых дивизий (20-я армия) [72; 473].

Таким образом, оперативная плотность повышалась только в полосе КОВО и ОдВО, т.е. Юго-Западного фронта. Это повышение приводило к плотности 10-11 км на дивизию. Как видим, плотность вовсе не для нападения. Тех самых «семи с половиной километров на дивизию» , о которых Резун толкует, как о «стандарте для наступления» не достигается [82; 243]. Кстати, как уже было показано, это был и «оборонительный стандарт».

Можно, конечно, допустить, что дивизиями «накачивался» бы участок границы в полосе КОВО. Дивизий там и так много, с учётом 2-го окружного эшелона и резервов округа плотность войск около 10 км на дивизию [47; 411]. Добавь сюда 20 дивизий 18-й, 20-й и 21-й армий – и пожалуйте вам – «стандартная плотность для наступления»: около 7,5 км на дивизию. К тому же и Львовский выступ на территории КОВО находится. И танков в этом выступе – ни дать, ни взять – тьма. Так что всё, вроде бы, сходится. Попались, голубчики, неудавшиеся агрессоры. Ан, нет. Сходиться-то оно сходится, но только не с «резунистскими» построениями. Сходится с реальными советскими военными планами, которые юго-западное направление рассматривали как главное. Главное по двум причинам: во-первых, считалось, что немцы нанесут там свой основной удар, а во-вторых, данный театр военных действий считался сравнительно более удобным и для ответного наступления Красной Армии, которое она начнёт, отразив нападение врага.

А вот если брать построения господина Резуна и разработанный им лично план «Гроза», который он усиленно старается выдать за реально существовавший, то не сходится ничего. Возникает простой вопрос: а как же Румыния? Ведь Резун так любит развивать «румынскую тему» (мол, на Плоешти «ура!», «вперёд!» и «кердык» фрицам). Чтобы бить по Румынии, на нефтяных полях которой среди скважин скрывалось «яйцо с кощеевой смертью», дивизии-то надо было концентрировать в полосе ОдВО, а не КОВО. В Одесском-то военном округе вообще «творилось форменное безобразие»: даже с учётом 2-го окружного эшелона и всех резервов округа на дивизию приходилось по 30 км (эквивалентных дивизий в округе – 15, ширина полосы обороны (или наступления) – 450 км) [47; 411]. Тут уж не до наступления, и оборону удержать, практически, невозможно.

Но ведь есть Второй стратегический эшелон. Им, кажется, и можно усилить войска ОдВО. Подробнее о Втором стратегическом эшелоне речь пойдёт немного позже. Сейчас же заметим, что, судя по предвоенным советским планам, войска этого эшелона никто не собирался придвигать вплотную к границе и усиливать ими Первый стратегический эшелон. На то он и был Вторым, т.е., по существу, резервным. Данный факт вполне объясним, если оценивать его с точки зрения реального советского военного планирования, но выглядит очень странно с позиций «резунистской» трактовки предвоенных событий. В самом деле: уж коли Первый стратегический эшелон был призван начать агрессию, то его нужно было максимально насытить войсками с тем, чтобы первый удар был как можно более сокрушителен. Но этого почему-то не делалось.

Ещё более необъяснимыми выглядят подобные действия с позиций следующего «но», которое возникает при анализе построений Резуна и его сторонников.

До сего момента речь у нас шла о том, что было сосредоточено у границ обеими сторонами в действительности. Т.е. мы глядели на всё это глазами современного человека, который обладает знанием уже произошедших событий. Все свои рассуждения мы вели, исходя из этого знания. Но вот вопрос: обладали ли всем объёмом информации о противнике в 1941 году стороны, готовые вступить в противоборство? Другими словами, насколько правильно немецкая сторона оценивала силы советской, а советская – немецкой. Отчасти данного вопроса мы уже касались, говоря о том, каким командование вермахта и германское руководство видело потенциал РККА и её способность к ведению современной войны. Упоминали мы и о мнении высших советских военных относительно количества танков у немцев и их союзников. Теперь рассмотрим оценку сил потенциального противника в приграничных районах, которую делала каждая из сторон накануне войны. Данные об этом приведены в таблицах №№ 7 и 8.