Игорь Ривер - Один день лета. Сборник рассказов

– Что ты ему сказал?

– Правду. Что раненых везу. Он сказал, что наши справа от дороги. Сейчас отъедем и я на лошади туда поскачу.

– Зачем?

– По машине палить начнут сдуру. Предупредить нужно. Ты, если кто из фрицев подойдет, говори: “Цум тойфель!” Запомнил? И за башку держись, вроде как страдаешь.

– Цум тойфель.

– Ja, ja…

(1) – Стой!

(2) – Здесь раненые.

(3) – Кто вы?

(4) – Пятый батальон. Фельдфебель Шпеер. Не родственник.

(5) – Вези их дальше, Шпеер. Там перевязочный пункт, выгрузишь их.

(6) – Не встретить бы русских. В какой они стороне?

(7) – Не сворачивай с дороги и не включай фары. Они отступили на юг. Завтра с утра атакуем их.

(8) – Понятно.

* * *

– Дед уехал на кобыле своей, а я остался. Сидел, время от времени спички зажигал. Мы с ним договорились, что это сигналом будет. Через час ко мне двое наших разведчиков вышло. Добрался дед на своей лошадке, значит. Я завел машину и доехал до самых окопов. Потом в тыл, в санбат. Подштопали.

– Вишь как оно… И учитель пригодился.

– А ведь с виду – натуральный чмошник был. Пилотка на ушах и сопля из носа, но не будь его – я бы здесь не сидел. И как его звали – не спросил, вот что обидно.

Танкист потер длинный шрам у виска.

– Да я же ничего не говорю. Но ведь воруют.

– Воруют-то не ездовые. Старшина, который с кухни супешник привозит, много не сопрет. Даже если он сало одно трескать будет, то не в три же глотки. Воруют те, что с большими звездами.

– Если открыть амбар с честностью, то вот эти цыплята – тоже не сами в танк запрыгнули.

– Сравнил! Одно дело – у своих, другое – вот как сейчас. Но можешь не есть если такой честный.

– А чего сразу “честный”? Я это к тому, что святых здесь нет.

– Святых нигде нет…

Солдат достал из ножен на поясе финский нож и потыкал им варящуюся курицу. Потом ловко крутнул его в пальцах…

Разведка – дело не для дураков. Разведчика среди окопной пехоты видно сразу. Даже по взгляду видно. Если кто в разведке долго служил, то взгляд становится… ну такой! Резкий. Зыркнет он на тебя, как будто прикинул, как сейчас языка брать будет и сразу понятно: разведка.

Ничего удивительного в этом нет. Окопник тоже под смертью каждый день ходит, но дело в том, что с той стороны фронта – такой же бывший крестьянин сидит. Нахрен ему война сдалась? Ему конечно фюрер ихний надел земли в России пообещал, но это еще когда будет и будет ли вообще? Тянет он лямку, но особо не старается. Ночью положено стрельнуть – он стрельнет. Но прицелится из пулемета так, что трассирующие пули пройдут высоко над русским окопом. Оттуда ответит “дегтярев”. Немец смотрит и видит, что русские пули тоже высоко идут. Значит договорились. Так и пойдет дальше. А потом и мины начинают за передний край лететь, в сторону тыла, радовать зажиревших штабных. Это дело любой окопник только поприветствует.

А командиры рот в обе стороны докладывают, что идет перестрелка. Все при деле, все героизм проявляют, а потерь нет. Так можно жить.

Другое дело – разведка, особенно полковая. Ротному “язык” не особо нужен. Кто его допрашивать будет, скажите на милость? Где в роте переводчика взять? Там на всех три слова по-немецки знают: “шнапс” и “хенде хох”. Пленный нужнее командиру полка. Работа же ротных разведчиков – наблюдение. Из полковой разведроты придут – для них вся картина переднего края подготовлена должна быть. Но и полковые тоже будут долго сидеть на ротном наблюдательном пункте, смотреть и о чем-то шушукаться между собой. Потом подтянутся еще два-три человека. У немцев за пленным обычно ходит минимум взвод. Навалятся, постреляют, выдернут кого-нибудь из окопа и делают ноги. У нас не так. Наши, в отличии от немцев, в поиск ходят втроем-вчетвером и еще несколько человек в прикрытии.. Очень редко, когда больше.

Вот и прикидывай: ввалились втроем в немецкий окоп, в котором должна быть от силы пара наблюдателей, а там сидит все отделение. И кто тогда пленным станет? Еще повезет, если жив останешься. Разведчиков не слишком охотно в плен берут. Не такое, конечно, отношение, как к снайперам и танкистам, но все равно. Поэтому в среднем потери в разведроте гораздо больше, чем в стрелковых подразделениях. Поэтому и взгляды такие у разведчиков.

* * *

Дождь моросил второй день, с редкими перерывами. Не лил, не шел, а именно моросил. С грязно-серого неба сыпалось холодное водяное пшено в час по чайной ложке. Земля здесь была глинистой, воду не впитывала и окопы заливало. На дне полнопрофильных траншей и так частенько вода стоит, но сейчас в некоторых местах она было аж по колено и в блиндаже тоже стояли лужи. Можно было бы прорыть для воды канаву, чтобы стекала в сторону, но братьям-славянам явно было лень это делать.