Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Садись на коня и следуй за нами! И не вздумай убежать, у меня меткие лучники, как ты уже понял, – приказал Ислям и развернул коня. По пути Семен осознавал происходящее и понял, что его ждала здесь засада. Неужели султан обманул?

Они прибыли в Перекоп [6] Татары называли его Ор-Капы. , северный город Крыма, укрепленный массивными стенами и рвами. Город был многолюдный, грязный, воняющий кизяком, пылью и навозом. Ислям до конца оставался степняком и жил в просторном шатре под городом, не признавая низких каменных зданий, по подобию которых мог построить себе дворец.

Он и Семен, сидя на коврах, поджав ноги, ели руками из большой миски жареное жирное мясо и пили кумыс. У ног Исляма лежала грамота султана для Сахиб-Гирея, скомканная и испачканная.

– Я должен был стать крымским ханом! Я! Но султан Сулейман сделал правителем моего дядю, Сахиба! Справедливо то, что я начал борьбу против него! Но силы мои немногочисленны, и он это знает, так что Ор-Капы – единственный шанс выстоять. Север Крыма не подчиняется Сахибу и не подчинится до тех пор, пока я жив! – размахивая вымазанными жиром толстыми пальцами, кричал Ислям. Семен молчал, кусок не лез в горло.

– Ты вез дары беям и мурзам моего дяди, но и мои подданные нуждаются в дарах. Саблю тебе вернут, ибо ты не пленник здесь, а гость. Но позже! – успокоившись, продолжил мятежный царевич.

– Милость твоя безгранична. – Семен склонил голову.

– Я понял, что ты хочешь биться против своего законного правителя, московского коназа, тебя поддержал султан и поддержит по его приказу Сахиб. Польский король не пойдет на это, мне говорили, Литва хочет мира с Москвой после тяжелой войны. Сигизмунд не будет проливать за тебя кровь своих людей. Так знай, что и я не буду, ибо тоже хочу мира с Москвой. Понял, нет? Вместе с твоим великим коназем мы разобьем Сахиба!

Бельский молча смотрел в узкие глаза Исляма, чувствовал, как в нем закипает гнев. «Нет, не может же он сидеть здесь до скончания века! Сахиб-Гирей обязательно разобьет тебя, глупый мятежник, и после вместе с ним я пойду с великим походом на Москву!»

Ислям, отрыгнув, обтер об широкий халат жирные руки. Семен, дабы не глядеть на него лишний раз, пил кумыс из чаши, опустив в нее глаза.

– А ведь ты такой же, как я, коназ Бельский! – усмехнулся вдруг Ислям. Семен, едва не поперхнувшись, отставил кумыс. – Только слабость твоя в том, что ты чужими руками хочешь добиться своего, пытаясь услужить врагам Москвы! – Ислям взял грамоту Сахибу и потряс ею в воздухе. – Так вот, ничего из этого не выйдет! Собрал бы ты, подобно мне, верное тебе войско и отбил бы Рязань сам! Тебя бы уважали! С тобой бы считались! А сейчас я вижу лишь лживого хитреца, похожего на гадкого змея! Иди отдыхай, коназ Бельский, жди, когда я призову тебя снова!

«Посмотрим, как исполнится задуманное тобой!» – подумал Бельский, покидая ханский шатер. Его поселили в небольшой палатке, к которой приставили стражу. Пожилой татарин по имени Булак должен был быть всегда подле Семена, выполняя роль то ли слуги (что вряд ли), то ли надсмотрщика. Молчаливый и суровый, он мало говорил с Семеном, тихо приносил еду и уносил посуду.

Так в тяжелом ожидании и бездействии проходили дни и недели. Ислям редко сидел в лагере, отправлялся в набеги, затем возвращался вновь, но больше не призывал своего «гостя».

Однажды Булак принес Семену какую-то грамоту, сказав, что сам хан велел принести ее. Схватив грамоту, Бельский начал судорожно оглядывать ее, сразу заметив печать московского князя. От имени малолетнего Иоанна, конечно, писала Елена, звала Семена в Москву, обещая прощение и жалованье великое, поминала, что в ранние годы знатные бояре и князья «отъезжали» в Литву, но всякий раз возвращались в Россию и дальше ей служили без опаски. Семен, усмехнувшись, свернул грамоту. Он-то прекрасно понимал, что время таких «отъездов» кануло в Лету, и младший Бельский в Москве – не кто иной, как изменник, коего ждет там, в лучшем случае плаха.

– Еще! – сказал вдруг Булак, твердо глядя в глаза Семену. – Того не должен я говорить, но знаю, что скоро сюда придет сам хан Сахиб, и не сносить нам всем головы. Ты же ему нужен. Возьми меня служить тебе дальше, выгороди перед ханом, дабы сохранил он мне жизнь! За то буду исполнять все твои поручения!

Семен сначала насторожился, почувствовал подвох, и решил проверить татарина.

– Узнай, что говорят обо мне при хане Исляме!

– Мои глаза и уши – твои глаза и уши! У меня много способов узнать о том! Жди!