Виктор Смирнов - Колокол и держава

Вскоре во дворе появились московские дьяки Иван Волк Курицын, Василий Жук и Данила Мамырев. Чуть поодаль стоял толмач Дмитрий Герасимов, которого только что подняли с постели.

– Именем государя всея Руси, великого князя московского Ивана Васильевича Ганзейскому двору в Великом Новгороде отныне не быть! А за нанесенные государю тяжкие обиды купцы ганзейские отныне объявлены государевыми пленниками и все их движимое и недвижимое имущество отходит в казну! – прокричал дьяк Курицын и оглянулся на толмача в ожидании перевода.

– Нельзя так поступать с мирными купцами! – вполголоса возразил Дмитрий.

– Переводи! – прикрикнул дьяк. – А с тобой я после поговорю!

Опустив глаза, Дмитрий повторил указ по-немецки. Вперед выступил олдермен Иоганн ван Ункель и попросил объяснить, о каких тяжких обидах идет речь.

– А о таких обидах, что в городе Ревеле бесчинно казнили двух русских купцов! – заносчиво ответил Данила Мамырев.

Стараясь унять дрожь в голосе, олдермен объяснил, что те русские купцы были казнены за совершенные ими тяжкие преступления. Один из них был содомитом и совращал малолетних, другой делал фальшивые деньги. Ван Ункель хотел говорить еще, но, поняв, что спорить бесполезно, замолчал с негодующим видом.

Тем временем стражники принесли целую груду кандалов и стали заковывать в них ганзейцев. Когда очередь дошла до Готана, дьяк Курицын приказал отвести его в сторону.

– Что, камрад, выслужился перед русскими? – презрительно бросил ему ратман Густав.

– Я прошу отвести меня к архиепископу! – крикнул Готан, обращаясь к Ивану Курицыну. – Это он пригласил меня сюда!

– Изволь, – неожиданно легко согласился дьяк и что-то шепнул стражникам.

Вступив на мост через Волхов и уже уверовав, что его ведут на владычный двор, Готан вдруг почувствовал, что взмывает в воздух и куда-то летит вниз головой. С громким плеском упав в реку, он стал судорожно бить руками и ногами, пытаясь выплыть, но бывшая на нем старая шаубе предательски тянула вниз. В последний миг любекский печатник Бартоломей Готан еще успел разглядеть на другом берегу золотой купол Софии, а потом в его открытый в беззвучном вопле рот хлынула мутная ледяная вода…

На следующий день после расправы над ганзейскими купцами к посольскому дьяку Ивану Волку Курицыну явился Дмитрий Герасимов и объявил, что более не желает служить при Посольском дворе.

– Какая вожжа тебя под хвост попала? – раздраженно буркнул дьяк. Его с самого утра донимали новгородские купцы, ошеломленные расправой над ганзейцами, грозившей им упадком торговли и разорением [36] Разгром Немецкого двора в Новгороде в ноябре 1494 года действительно привел к затянувшейся на долгие годы торговой войне России с Ганзой. В ответ на действия Москвы Ганза объявила широкую торговую блокаду, больно ударившую не только по новгородской торговле, но и по всей экономике России. Сорок ганзейских купцов из тринадцати городов Европы несколько лет томились в московских тюрьмах, прежде чем их отпустили домой, ограбив до нитки. Церковь Святого Петра, действовавшая в Новгороде с 1184 года, была закрыта. Трагические последствия имела и гибель печатника Бартоломея Готана, надолго отодвинувшая начало русского книгопечатания. И все же его труды не пропали даром. Типография Готана стал основой так называемой Анонимной типографии, на несколько десятилетий опередившей «друкарню» первопечатника Ивана Федорова ( прим. автора ). .

– Не желаю соучаствовать разбою! – глядя себе в ноги, промолвил Дмитрий.

– Глупый щенок! – взвился дьяк. – Тебе ли знать государевы помыслы?

– Коли я глуп, поищите себе умного! – дерзко отвечал Дмитрий.

Лицо дьяка стало мрачным.

– Силой мы никого не держим, – с угрозой произнес он. – А только помни: в посольских делах за вход берут рупь, а за выход – десять! Ежели сболтнешь лишнее, отправишься вслед за своим приятелем-немцем.

С княжеского двора Дмитрий отправился к владыке Геннадию и рассказал ему все.

– Жаль немца, а пуще того жаль, что свои книги еще не скоро начнем печатать, – тяжко вздохнул архиепископ. – И за тебя я теперь опасаюсь, Дмитрий. Не простит Ивашка Курицын, ибо мстителен и злопамятен. Так что лучше тебе уехать от греха подальше. Вот только куда бы тебя отправить? – задумчиво молвил владыка и вдруг объявил: – А поезжай-ка ты в Рим!

– Куда? – недоуменно спросил Дмитрий, думая, что ослышался.

– В Рим, – подтвердил владыка Геннадий. – Найдешь там моего старого знакомца кардинала Бонумбре, он пристроит тебя в библиотеку Ватикана. Будешь переводить книги для Софийской библиотеки. Деньги возьмешь у моего келаря. И поспешай, пока Курицын тебя не хватился.