Владислав Бахревский - Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского

Уже в Петербурге братьям стало известно: золотой медали во второй карусели удостоился еще один граф Апраксин, среди победителей называли князя Волконского, Шепелева, молодого Демидова. Главный Приз от дам – красный шарф, по которому вышито «Отважность в юности – залог доблести зрелых лет» достался Александру Всеволодовичу Всеволожскому.

В Петербурге жизнь, такая размеренная в старой столице, ухнула в водопад, понесла.

Уже на другой день по приезде братья представлялись генерал-лейтенанту князю Петру Михайловичу Волконскому, управляющему квартирмейстерской частью Свиты Его Императорского Величества. Столь большой начальник принял Перовских ласково.

– Я рад вашему выбору, – сказал генерал, улыбнувшись отдельно Льву и Василию. – Квартирмейстерская служба, особенно в юные годы, – это верный способ развить все даровитое, что есть в человеке. Колонновожатые – мозг армии. Вы, я знаю, ученики Николая Николаевича Муравьева, и у меня нет беспокойства за экзамен. С богом, господа!

Экзамен держали в тот же день, а уже на следующий были у портного. Им полагалась форма рядовых гвардейской артиллерии без петлиц. Мундир и панталоны темно-зеленые, черные погоны с красной опушкой, краги с золотистыми пуговицами. Кивер пешей артиллерии, орла заменяла гренада о трех огнях. Серые шинели, драгунские чепраки на лошадь, тоже темно-зеленые, с черной плисовой обкладкой и красной выпушкой.

В мундирах представились матушке и сестрам, а потом их пожелал видеть благодетель.

Граф прибаливал, но скорее всего ему не понравилось, как говорил с ним, обсуждая программу будущего лицея, статс-секретарь императора Михаил Михайлович Сперанский. Разногласий по делу у них, масонов, не было. Граф оскорбился требовательными нотками в голосе всемогущего чиновника: Сперанский год тому назад добился создания Государственного Совета. Царь царствовал его умом.

Сыновья стояли перед Алексеем Кирилловичем, а тот, просияв – такие красавцы! – нарочито поскучнел, пожевал губами и наконец сказал голосом ворчливым и почти раздраженно:

– Велика радость быть рядовыми в двадцать-то лет!

– Колонновожатые – мозг армии! – по-солдатски грянул Василий, и граф, медленно подняв руку, прикрыл ухо.

– В русской армии мозги к эполетам не приложимы. Впрочем, и в других армиях – то же самое, разве что у Наполеона иначе. А ваш-то старший братец – туда же! Умом своим собирается облагодетельствовать вооруженные силы, не сообразив, что командиры вооруженных сил – выученики Аракчеева… – Махнул ручкою: – Переоблачайтесь, и к столу.

Стол, однако, был праздничный, и Алексей Кириллович позабыл о своей хАндре. Разговор зашел о московской карусели. Рассказывать взялся Лев, говорил волнуясь, но подробно.

– Наши туркменские кони, я в этом убежден, стали украшением кадрили! А Василий своей казацкой сноровкой привел в восторг всех дам Москвы.

– Призы, говорите, вручала Апраксина, Екатерина Владимировна? Супруга Степана Степановича? Грехи тяжкие! Генералы, губернаторы, а как дети. В победителях те же Апраксины, те же Демидовы. Кто много заплатил, тот и получил. – Граф прикрыл глаза. – Какая потрясающая воображение карусель была в лето 1766-е! Четыре колонны: славянская, индийская, римская, турецкая. Ваша-то, московская, разве что изощреннее. А тогда: турки – в чалмах, в красном, римляне – короткие золоченые доспехи, орлы, шлемы, славяне – в кольчугах, индийцы – пестрота и россыпи драгоценных каменьев. Славянская и Римская кадрили двигались от Летнего сада по Миллионной, а сам амфитеатр был против Зимнего дворца. Индийская и Турецкая строились на Малой Морской и вступали на площадь через ворота Старого Зимнего дворца. Римской, помню, командовал Алексей Орлов, Турецкой – Григорий. А начинал действие фельдмаршал Миних. Так вот, первый приз достался унтер-штальмейстеру Ребиндеру – не Орловым, слава богу! – второй – князю Шаховскому, третий – графу Штейнбоку, а среди дам огненною кометою пронеслась графиня Чернышёва, урожденная Голицына. В честь той великой карусели – я не преувеличиваю – медали отлили из чистого золота. На одной стороне императрица Екатерина Алексеевна, на другой – орел с венком… У меня медаль сия есть, ибо имел счастье быть в кадрили, ведомой самим Григорием Григорьевичем… В Горенках, должно быть, медаль… И выходит, я, стать, участник первой карусели, а вы – последней.

– Ваше сиятельство, почему же последней?! – удивился Лев.