Игорь Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

Отдых был супер – дождей за все 10 дней не было.

Наступило 1 сентября 1962 года. Я впервые иду на занятия в МВТУ им. Баумана в свою новую группу К1 – 33(специальность – третий семестр, третья группа). Если первые 2 группы на нашей специальности были из ребят, имевших производственный, а то и армейский опыт, то наша группа в абсолютном большинстве состояла из ребят, поступивших в институт сразу после школы. Знакомлюсь с одноКашниками. Среди них ещё несколько человек, пришедших в группу из других ВУЗов и после академических отпусков. Первое занятие – семинар по математике. Приходит преподаватель – …! Брушлинский! Тот, что завалил меня на вступительном! Стараюсь быть незаметным. Оказалось, что в подобной ситуации была ещё одна студентка из нашей группы – Лида Киршина.

Группа была очень сплоченная – сказалась и совместная производственная практика (по Хрущевской системе) в кузнечнопрессовом цехе ЗИЛ`а, а также потеря одной из сокурсниц по причине несчастной любви (на нашей специальности осталось всего 5 девушек, и все – только в нашей группе), что, при всей свойственной молодости разухабистости, породило чувство бережной заботливости не только к нашим подругам, но и друг к другу.

Год был сложен для меня: приходилось наверстывать по тем предметам, где программа обучения в МАДИ отставала от программы МВТУ, в частности по физике. Но здесь мне помогла некоторая наглость: в середине 3-го семестра я заявил преподавателю черчения, что всё это я уже проходил в МАДИ. Ответ был прост: – Иди к Арустамову!

Заведующий кафедрой черчения и начертательной геометрии Христофор Артемьевич Арустамов был неоспоримым авторитетом в своей области среди всех московских преподавателей. Его боялись все студенты. Но мне отступать было некуда и я записался к нему на прием. С апломбом я заявил, что все эти элементарные задачи, в том числе и по начерталке, мы решали ещё в школе, а также уже проходили в МАДИ. Христофор Артемьевич выслушал мою юношескую запальчивую речь, улыбнулся и предложил:

– Раз так, будем считать нашу беседу досрочной сдачей зачетов за 3-ий и 4-ый семестры. Сдашь – прекрасно. Не сдашь – все последующие задания, чертежи и зачеты будешь сдавать мне лично.

Я согласился и, где-то через 2 часа очень вежливой и доброжелательной беседы и прогона по всей программе, мне был проставлен зачет по обоим семестрам.

Ура! Теперь, вместо того, чтобы чертить по ночам, и ходить вечно не выспавшимся, я мог больше времени уделять Ирине, с которой у меня начали складываться отношения.

В группе, несмотря на всё моё расхваливание Арустамова, никто не захотел испытывать судьбу.

В начале второго курса родители вновь выехали в командировку за границу. На сей раз в ФРГ, где папа был назначен советником Посла по науке и технике. Михаила на сей раз оставили в интернате. Поскольку наш с Ирой интернат МВТ был переведен за город – в Красноармейск, Мишу определили в интернат Министерства обороны, который был недалеко от стадиона Динамо. По выходным брат приезжал ко мне, и я его откармливал домашним и вкусненьким.

Этот год принес нам всем ещё одно неожиданное испытание. Перед новым годом на военной кафедре нам объявили, что все мужчины специальностей, по которым Министерство обороны доплачивает стипендию (нам платили на втором курсе по 45 руб., вместо 29 руб. – в остальных ВУЗах) должны уже завтра пройти в военкомате усиленную медицинскую комиссию, и, признанные годными, после сдачи сессии подлежат переводу, без потери курса, в высшее военное училище подводного флота в городе Симферополь. Тут же все стоящие в строю в очках были вычеркнуты из списка. Дело в том, что Хрущев, уверовавший в силу ракетных войск, в 1960-61 г.г. сократил набор в авиационные и морские военные училища, и офицеров стало не хватать.

Катастрофа! Что делать? После долгих консультаций решили к завтрашнему дню поднять давление – надраться. Собрались в общежитие. Под похоронное настроение стали потреблять водяру. Ничего не берет! Тогда Виталька Кравцов, у которого отец был каким-то большим человеком в Алма-Ате, сказал, что у него есть плитка гашиша, который тоже должен поднимать давление. Но как его потребляют? Решили сосать – противно. Разводить в водке – в горло не идет. Измельчили, размешали с табаком, закурили самокрутки – выворачивает наизнанку. Плюнули на гашиш и на остатки денег накупили ещё водки. Вечером, как и обещал, явился к Ире. Увидев меня, подготовленного к медкомиссии, Ира с мамой, несмотря на холод, выпихнули меня на балкон – трезветь.