Саймон Скэрроу - Кровь Рима [ЛП]

Макрон ускорил шаг, чтобы догнать Катона.

— Похоже, Радамист хочет, чтобы его иберийцы победили в одиночку, господин.

— Меня это устраивает, — ответил Катон. — Я не тороплюсь с тем, чтобы наши люди оплачивали крупный счет мяснику, если этого можно избежать.

Макрон вздохнул.

— Не уверен, что ребятам понравится стоять и смотреть.

— Пусть так, но это спектакль Радамиста. Если он хочет заявить о своей победе без нашей помощи, это поможет ему выглядеть сильнее в глазах своего народа и, что более важно, парфян.

— А это еще означает, что он и его люди получат добычу с поля боя, — ответил Макрон с несколько менее стратегической точки зрения.

Катон не ответил, быстро прикинув расстояние до копейщиков, и остановил колонну.

— Центурион, развернуть строй направо и налево. Пращникам в свободном строю продвинуться на пятьдесят шагов впереди преторианцев. Пошли гонца к центуриону Керану, чтобы он был ознакомлен с диспозицией.

— Да, господин.

Когда центурии достигли штабного отряда, они развернулись вправо и влево по очереди и выстроились в линию лицом к тылу войска Радамиста. Они стояли по четыре человека в глубину, чтобы сформировать компактную группу резерва по сравнению с протяженной иберийской боевой линией. Пыль, поднятая лошадьми и задними рядами копейщиков, полностью заслонила мятежников, и Катон сомневался, что он и его люди увидят многое, если вообще что-нибудь увидят в столкновении, прежде чем враг неизбежно дрогнет и затем будет разбит. Было бы неприятно не следить за ходом сражения, но часто это было вынужденное неудобное положение тех, кто находился в тылу, что в результате нередко порождало определенную тревогу за ход и исход боя. Катон знал, что с этим ничего не поделать, но его люди были дисциплинированными ветеранами и вряд ли позволят своему воображению выбить их из колеи.

Когда последний из людей царя занял позицию, трубач, находившийся рядом с царем, поднял свой инструмент и выдул несколько медных нот. Когда сигнал стих, из глоток иберийских всадников вырвался рев, и конные лучники поскакали вперед по всей линии. Катафракты неслись вперед, держась в тесном строю, целеноправленно используя силу своих лошадей для атаки, чтобы они ударили как единое целое, на скорости, когда они врезались в линию врага, проскочив линию непродолжительного обстрела вражеских лучников. Заклубилась пыль, и за всадниками быстро повисла пелена, скрывшая их из виду, а через мгновение копейщики последовали за ними в неизвестность битвы. Периодический звук трубы и барабанный топот копыт смешивались с приглушенным барабанным топотом повстанцев и случайным глухим звоном оружия вместе со ржанием лошадей и выкрикиванием приказов.

— Как ты думаешь, бой разворачивается в нашу пользу? — спросил Макрон.

Катон указал на глыбу пыли, простирающуюся за ними.

— Мои гадания нисколько не отличаются от твоих.

— Возможно, нам следует продвинуться поближе, господин. На случай, если мы понадобимся.

Прежде чем Катон успел ответить, раздался новый трубный рев, но с большего расстояния, чем битва, бушевавшая перед ними. После короткой паузы им ответили сзади, и оба офицера повернулись, чтобы посмотреть в сторону походного лагеря у стен города. С этого направления раздался глухой возглас, который через мгновение отозвался эхом от реки, а затем от деревьев слева. Фигуры уже выходили из-за деревьев: люди, ведущие коней, садились на них и выстраивались для атаки. На другом фланге из тростников высыпало еще некоторое количество человек, которые устремились к иберийскому флангу.

— Это долбаная ловушка, — горько фыркнул Макрон. — Умные маленькие ублюдки, не так ли?

Когда Катон оглянулся в сторону лагеря, он увидел, что ворота распахнулись и орда людей направлялась прямо в тыл римской линии. Не горстка лучников, которых он видел раньше, а сотни пехотинцев, вооруженных копьями и мечами.

— Откуда, во имя Плутона, они взялись? — спросил Макрон. — Из под земли словно зубы убитого Кадмом дракона?

— Не совсем, — ответил Катон с едва скрываемым отчаянием, осознав, что враг их одурачил. — Из-под груд соломы.

Это была искусно сработанная ловушка. Патрулям Радамиста позволили увидеть только основные силы повстанческой армии, а затем под покровом темноты остальные их люди двинулись вперед и спрятались по периметру всего будущего поля битвы, где Радамиста спровоцировали развернуть свою собственную армию. Всякая перспектива легкой победы над повстанцами исчезла. Теперь все, что оставалось Катону и его людям, — это выбраться из ловушки и вернуться в город. Катон видел, как его люди тревожно оглядываются на приближающегося к ним врага с тыла и с обоих флангов. Он должен успокоить их нервы.