Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

Катон кивнул, и центурион помчался к палаткам, предоставив своему оптиону чуть ли не пинками поднимать с земли ошалевших от неожиданности солдат. Кое-кого и впрямь пришлось пнуть, кое-кому силой сунуть оружие в руки, но результат был достигнут, очень скоро вокруг багажной повозки образовалось неровное, смутно шевелящееся каре. Двое солдат были тут же выбиты из него, остальные по всем правилам военной науки опустились на колени, отгораживаясь от вражеского обстрела щитами. Правда, доспехов надеть почти никто не успел, но большинство бойцов было в шлемах. Скорчившиеся в своем укрытии римляне слышали треск глубоко вонзавшихся в дерево жал. Стрелы, одна за одной, шли практически параллельно земле, из чего Катон заключил, что нападающие находятся совсем рядом, и напрягся, ожидая атаки. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что оборону с ним держат примерно двадцать солдат.

Внезапно град стрел прекратился, и ночной мрак огласил дикий, неистовый клич. Вдали громыхнули копыта, а много ближе — в озаряемой красными всполохами полумгле — зашевелились смутные тени.

— Встать! Сбиться в строй против конницы! — крикнул Катон. — Они атакуют!

Римляне тесно сгрудились вокруг повозки, и очень вовремя, ибо на освещенное кострами пространство выскочило около двух десятков бородатых гигантов — в плотных черных плащах, остроконечных шлемах и с кривыми мечами, похожими на мясницкие тесаки. Наскок их был столь свирепым, что первые трое буквально вломились в стену щитов и повалились на землю, увлекая с собой подмятых ими солдат. Смельчаков прикончили почти мгновенно, но они проделали в обороне римлян солидную брешь, которую тут же принялись расширять их атлетически сложенные сотоварищи. В оранжево-красных отсветах пламени завязалась кровавая схватка. Римский отряд, дрогнув, рассыпался, бой превратился в калейдоскоп поединков, и Катон, в подчинении которого никого в один миг не осталось, оказался лицом к лицу с бородачом, исторгающим злобный рев. Мгновенно оценив стати молодого противника, атакующий закричал и угрожающе взмахнул тесаком. Катон побледнел, но не сдвинулся с места, держа наготове щит. Увидев, что на испуг взять юнца не удалось, нападающий рассмеялся и ударил наотмашь, посылая тяжелый клинок ему в голову — сверху вниз. Поднятый щит принял удар, и тесак, звякнув, упал на землю, выворотив при падении пласт дерна, а руку Катона от кончиков пальцев и до плеча пронизала острая боль. Он застонал, однако это не помешало ему припасть на колено и, отклонившись от падающего врага, воткнуть меч в его бок. Бородач с глухим стоном повалился ничком, Катон, упершись ногой в спину агонизирующего гиганта, попытался выпростать меч, но тот застрял между ребер и не подавался. Отчаянно завертев головой, юноша увидел, что большинство нападавших уже полегло, но схватка все длилась. Совсем рядом оставшийся без оружия легионер пытался прикрыться от рубящего удара рукой. С бешеным криком Катон метнулся вперед и, протаранив ребром щита атакующего, вместе с ним покатился по мокрой траве. Пока он приходил в себя и поднимался на ноги, спасенный солдат успел всадить в горло противника нож.

Атакующие исчезли так же быстро, как и появились. Уцелевшие римляне растерянно озирались, ошеломленные быстротечностью происшедшего.

— Какого хрена вы пасти поразевали?! — проорал, подбегая к ним с основной массой легионеров, Макрон. — Слышали приказ оптиона — строиться против конной атаки?! Сомкнуть щиты! Живо!

В горячке сражения Катон и думать забыл о всадниках, они же тем временем уже приближались. Но теперь и центурия была в полном составе. Ощетинившись копьями и одетая в панцирь перекрывавших друг друга щитов, она готовилась к бою.

Вторая атака началась столь же стремительно, как и первая. Из мрака ночи с громкими воплями вылетела группа конных лучников и копейщиков. Макрон бросил быстрый взгляд на Катона и громко рявкнул:

— Меч, идиот! Подбери меч!

Юноша, только сейчас сообразив, что стоит с пустыми руками, торопливо подхватил с земли вражеский кривой меч. Баланс тесака был не тот, что у римских клинков, но тяжесть его странным образом ободряла.

— Стойте крепко, ребята! — крикнул Макрон. — Стойте крепко, и мы отобьемся!

По приближении всадники разделились. Лучники принялись кружить вокруг «черепахи», выискивая, куда засадить стрелу, остальные ринулись в лобовую атаку, осыпая ударами копий сомкнутые щиты, методично долбя их и в конце концов пробивая насквозь. Римляне пятились, уворачивались от прошивающих кожу и дерево наконечников, некоторые почти вслепую ухитрялись делать короткие быстрые выпады. Злобные вопли или отчаянное ржание свидетельствовали о том, что храбрецы шли на риск не впустую, однако время работало против солдат. Под копыта вражеских лошадей рухнули уже четверо легионеров, и трава вокруг была липкой от крови.