Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

Флавия вновь заглянула мужу в глаза. И улыбнулась:

— Конечно-конечно. Ты прав, как всегда. Я буду осторожна в речах. Но помяни мое слово, ты войдешь в историю. И вовсе не как военачальник, командовавший каким-то там легионом. Тебе просто надо переступить через свою республиканскую скромность. Стать чуточку амбициозней, и все.

— Может быть. — Веспасиан пожал плечами. — Но всякого рода амбиции — это дело неопределенного будущего, а в настоящем, думаю, мне сильно повезет, если я удержусь на своем теперешнем месте.

— Почему, дорогой? Что случилось?

— Этот ночной инцидент…

— Пожар?

— Не сам пожар, а тот, кто его устроил. Вор. Он похитил нечто весьма ценное. То, что Нарцисс вменил мне держать в секрете. Как только этот вольноотпущенник дознается о пропаже, моей военной карьере придет конец.

— Пусть что-то украдено, но твоей вины в этом нет, — возразила Флавия. — Он не может сместить тебя только за это.

— Может. И еще как. Он будет вынужден так поступить.

— Почему? Неужели пропавшее имеет такое значение?

Веспасиан позволил себе слегка улыбнуться:

— Имеет или не имеет, особой разницы нет. Есть правила, каким все должны подчиняться.

— Правда? — обеспокоенно спросила Флавия. — В таком случае, когда мы прибудем в Гесориакум, позволь мне поговорить с этим человеком. Он был когда-то моим добрым другом. Еще во дворце, в прежние времена.

— Я предпочел бы пока не планировать ничего. Мы не в Гесориакуме, расследование ведется. Есть вероятность, что счастье нам улыбнется и мы все же отыщем и вора, и документ.

— Как часовой?

— Плох. Хирург говорит, что он потерял много крови. Марш для него — очень тяжкое испытание. Любой переход может оказаться последним.

— Тогда, если он доживет до Дурокорторума, почему бы его там не оставить? Пусть поправляется, раненый армии только обуза. А здоровый боец всегда найдет способ нагнать свой легион.

— Но он в этом случае останется без присмотра.

— Ну так оставь с ним Партенаса, он очень сведущий раб. Особенно в медицине. Ему удавалось поставить на ноги многих практически уже безнадежных больных.

— Ладно, — кивнул снисходительно Веспасиан. — До городка раненого понесут на носилках, это получше, чем трястись в санитарной повозке. А последующий покой, думаю, даст ему шанс. Ну, хорошо, а теперь ты, надеюсь, распорядишься о немедленной упаковке вещей?

— Безусловно, мой повелитель.

— Вот и прекрасно! Да, кстати. — Веспасиан пошарил за пазухой. — Скажи, тебе это знакомо?

— Дай-ка взглянуть. — Флавия бросила взгляд на ладонь мужа и утвердительно покивала. — Да. Это наголовная лента Лавинии. Откуда она у тебя?

— Я нашел ее здесь, на одной из кушеток. Странно, ты не находишь?

— Что же тут странного?

— Вечером ее не было. А Лавинии решительно нечего делать в штабном отсеке шатра. Ты не знаешь, чего ради она могла бы сюда заявиться?

— С чего бы? Ты здесь командуешь, а не я.

— Но она — твоя рабыня.

Веспасиан поднял глаза, Флавия тут же потупилась:

— А… в чем, собственно, дело?

— Возможно, ни в чем. Но, похоже, мне стоит потолковать с этой девицей. Если ты, конечно, не против. Мне кажется, она может очень многое прояснить.

— Если я не ошибаюсь, под этим чудовищно огромным шлемом прячется юный Катон? — Нарцисс улыбнулся и протянул юноше руки. Катон инстинктивно, но с внутренней неохотой вложил в них свои. Приветственное пожатие было на удивление крепким.

— Приятно увидеть тебя, — продолжил Нарцисс. — Но что ты делаешь здесь? И в таком странном виде? Это выше моего понимания.

— Я ведь теперь солдат, командир, — сухо ответил Катон. — Если ты помнишь, свобода была мне дарована при условии, что я вступлю в армию.

— Кажется, что-то припоминаю, — рассеянно отозвался Нарцисс. — Но смутно. Ну и как ты находишь армейскую жизнь? Я бы предположил, что юноше твоих лет свежий воздух должен идти лишь на пользу.

— Не могу пожаловаться, командир, — ответил Катон. Задетый ханжеством царедворца, он решился на шпильку. — Конечно, в сравнении с пребыванием во дворце тут приходишь в куда лучшую форму.

Нарцисс слабо улыбнулся:

— Ты прав — я не упражнялся годами. В последнее время меня занимает только политика, но я все равно рад видеть тебя. Я полагаю, он служит исправно, центурион?

— Да, командир. Он у нас оптион, хоть и молод. Вы во дворце можете по праву гордиться тем, что растите для армии таких прекрасных парней.

— Освежи мою память, будь добр. Оптион — это кто же по рангу?