Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

— Будь поосторожней с ним, Флавия, — сказала она. — Мужчина, способный с такой легкостью выдержать взгляд супруги самого императора, способен на все.

Флавия сквозь поджатые губы выдавила улыбку и быстро увела мужа.

Вспоминая этот случай, Веспасиан находил забавным то, что на роль потенциального заговорщика, пусть мимоходом и в шутку, был избран он, а вовсе не Флавия. Что же до нее, то в ней, похоже, при дворе видели лишь верную жену и образцовую римлянку, которую трудно заподозрить в чем-либо более предосудительном, чем посещение общественных бань.

Сейчас, в ретроспективе, все те приемы для узкого круга, которые устраивала Флавия или на которые ее приглашали без него, представлялись ему зловещими, ибо многие участники этих сборищ, изобличенные шпионами Нарцисса как заговорщики, были преданы суду.

Правда, какова была степень причастности его жены к интригам против Клавдия, Веспасиан так и не знал. До встречи с ней он мог полагаться лишь на слова не слишком заслуживавшего доверия Вителлия, но, с другой стороны, многое ли изменится после их встречи? В конце концов, разве он может быть уверен в том, что жена скажет ему правду? Или, если она солжет, как ему это понять? Все эти сомнения, понятное дело, не поднимали ему настроения.

Снаружи послышался топот ног, и легат, схватив со стола первый попавшийся документ (это оказалось прошение главного хирурга о расширении лазарета), сделал вид, будто погружен в чтение.

Последовал краткий обмен парой фраз, после чего часовой, велев прибывшим подождать, сдвинул полог. Сноп света упал на стол, и Веспасиан, прищурившись, обернулся:

— В чем дело?

— Командир, прибыл центурион Макрон со своим оптионом. Говорит, что ему было приказано явиться сюда с первым утренним сигналом.

— В таком случае он опоздал, — буркнул легат. — Впусти обоих.

Часовой, пригнувшись, вынырнул из шатра и встал в стороне от входа, придерживая полог:

— Проходите. Легат вас примет.

Центурион и оптион подошли к столу и вытянулись.

— Командир, центурион Макрон и оптион Катон явились по твоему приказанию.

— Вы опоздали.

— Так точно.

Макрон хотел было извиниться, но промолчал. Для армии извинения не годятся. Либо ты выполняешь приказ, либо нет, и никакие отговорки не принимаются.

— Почему?

— Командир?

— Почему ты опоздал, центурион? Первый сигнал уже подан.

— Так точно, командир.

Тем временем Веспасиан присмотрелся к центуриону и, разглядев его понурую, опухшую физиономию, понял все без дальнейших расспросов. Разумеется, за опоздание полагалось взыскание, но, имея в виду заслуги центуриона, легат решил ограничиться устным предупреждением.

— Ладно, центурион, мне все ясно, но, если подобное повторится, ответишь по всей строгости.

— Так точно, командир.

— А если я когда-нибудь услышу, что выпивка мешает тебе исполнять свои обязанности, даю слово, ты снова сделаешься рядовым. Понял?

— Так точно, командир, — в очередной раз ответил Макрон, подтвердив выразительным кивком, что ему все понятно.

— Ну, хорошо, ребята. У меня есть для вас работа. На сей раз не особо опасная, но тем не менее задание ответственное, хотя выздоровлению оптиона оно, надеюсь, не помешает.

Веспасиан порылся среди документов на своем столе и бережно извлек из всей груды маленький листок с печатью в углу.

— Вот подтверждение ваших полномочий. Ваша центурия отправится назад к побережью, в Рутупий, где вы встретите Восьмой легион. Я хочу, чтобы вы выбрали из его состава лучших легионеров. Как подберете людей, сразу заносите их в списки Второго, ну а остальным легионам придется обойтись тем, что останется. Понятно?

— Так точно, командир.

— А теперь если вы поторопитесь, то успеете погрузить своих людей на транспортное судно, которое как раз повезет раненых вдоль побережья к нашему порту. Можете идти.

Центурион с оптионом отбыли, а мысли оставшегося в одиночестве Веспасиана обратились к другому не дававшему ему покоя вопросу. Днем ранее Плавт вызвал всех легатов к себе, чтобы проинформировать их о своих последних попытках договориться с вождями местных племен. К сожалению, новости от Админия поступили неутешительные. Тот факт, что римская армия не довершила разгром Каратака и вместо наступления на столицу остановилась на реке Тамесис, встревожил даже те кланы, которые ранее были настроены к Риму лояльно. Их заверяли, что Каратак будет разбит в считаные недели и возглавляемый катувеллаунами союз племен распадется. Однако ничего этого не произошло. Римляне засели за валами и частоколами, в то время как Каратак быстро и беспрепятственно набирает новое войско, не скупясь на угрозы в адрес тех вождей, которые пытаются сохранить нейтралитет и не спешат присоединиться к противникам Рима. Плавт, со своей стороны, предупредил этих вождей через Админия, что за нарушение ранее заключенных с Римом договоренностей им придется ответить, однако походило на то, что Каратак доберется до них раньше, чем римские легионы. По словам Админия, вожди пресловутых племен заявили следующее: если Камулодунум до конца сезона падет, они не нарушат своих обещаний, однако, если столица останется в руках Каратака и римляне не сумеют их защитить, им, пусть и против воли, придется объединиться с племенами, поклявшимися уничтожить Плавта.