Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Нет, нет и нет, – твердил Макрон. – Стоит дать на миг слабину – и прощайся навек с дисциплиной. Это трудно, но не труднее, чем многое в солдатской жизни. А раз уж они жалуются на то, что их рано укладывают в постельки, значит не больно-то устают. Завтра по окончании тренировки я прогоню их вокруг Каллевы бегом, а не бабьим прогулочным шагом. Посмотрим, что они тогда запоют.

После пробежек ропот вроде бы унимался, правда в утренние обходы Катон все равно видел перед собой ряды кислых лиц. Чего-то этим двум новоиспеченным когортам недоставало – может быть, чувства локтя. Это соображение мучило молодого центуриона, и как-то, ужиная с Тинкоммием у Макрона, он решился обозначить проблему:

– То, что мы делаем, не совсем правильно.

– Что ты имеешь в виду? – пробурчал Макрон. – Все идет как положено.

– Нам велено обучить две когорты, и – да, мы их обучаем, как можем. Но похоже, этого мало. Тут нужно что-то еще.

– Что же?

– Ты ведь видишь, каковы наши ученики. Они достаточно сообразительны, чтобы не хуже нас освоить наше оружие и боевые приемы. Но у них нет ни малейшего представления о солдатской сплоченности. За нами легионы, штандарты с Орлами, традиции. Ничего этого у них нет.

– И что ты предлагаешь? – усмехнулся Макрон. – Воздеть над ними, как и над нами, Орлов?

– Да. Что-то вроде. Дать им штандарты. Хотя бы по одному на когорту. Может быть, это поможет им ощутить единение и придаст обучению дух состязательности.

– Может быть, – согласился Макрон. – Пусть будут штандарты. Но не с Орлами. Орлы – это наше. Нужно что-то другое.

– Ну хорошо.

Катон кивнул и повернулся к Тинкоммию:

– А что скажешь ты? Есть ли какие-нибудь животные, в которых вы видите что-то священное?

– Таких очень много.

Тинкоммий начал считать, загибая пальцы:

– Сова, волк, лиса, вепрь, щука, горностай…

– Горностай? – рассмеялся Макрон. – Ну что, на хрен, такого священного в горностае?

– Горностай – ловок и скор, он царь ручьев и озер, – произнес речитативом Тинкоммий.

– О, замечательно. Я уже представляю себе: первая когорта боевых Горностаев. То бишь Хорьков. Враг обделается со смеху.

Тинкоммий покраснел.

– Ну ладно, дался вам этот зверек, – поспешил погасить спор Катон, пока Макрон со своей грубоватостью не успел еще пуще рассердить атребата. – По мне, так куда лучше волки и вепри. Они свирепы, опасны. Как тебе это, Тинкоммий?

– Волки и Вепри… по-моему, хорошо.

– А как на твой взгляд, Макрон?

– Просто здорово.

– Вот и прекрасно. Я сегодня же прикажу изготовить штандарты. Ты ведь не против?

– Нет, я не против, – кивнул Макрон.

В коридоре послышались чьи-то шаги, раздался стук в дверь.

– Кто еще там? Заходи!

Появившийся в круге света от масляных светильников писец протянул запечатанный свиток.

– Что это?

– Послание от командующего, командир. Только что прибыл курьер.

– Давай!

Старший центурион потянулся за свитком, сломал печать и вгляделся в текст, а его сотрапезники выжидающе смолкли. Читать Макрон умел, и достаточно хорошо, но все-таки не без усилий. К тому же депеша Плавта была составлена слишком витиевато, как все, что исходит из штабной канцелярии. Макрон покачал головой. Этим долбаным писарям наверху, видно, времени девать просто некуда, и они, изнывая от скуки, с великой охотой тратят его на то, чтобы морочить головы строевым командирам.

– Что ж, – наконец произнес он. – Ежели не брать в голову все, что тут понаписано насчет численности бойцов и размаха будущих операций, похоже, командующий разрешает нам вооружить… э-э… наших Волков и Вепрей.

Тем временем находившийся где-то в тридцати милях к западу от Каллевы Веспасиан хмуро смотрел на клубящийся над холмом дым. Укрепление, едва ли насчитывавшее две сотни шагов в поперечнике, было, пожалуй, самым крохотным из всех вражеских укреплений, сокрушенных Вторым легионом. Однако обустроившие это прибежище дуротриги хорошо выбрали место: крутую возвышенность над излучиной быстротекущей реки. Открытые и почти отвесные склоны холма на чуть более пологих участках были дополнительно усилены земляными валами, частоколами и множеством разнообразных ловушек, явно скопированных, хотя и весьма упрощенно, с веками проверенных римских образцов. Причем, при всей примитивности этих оборонительных ухищрений, многие неосмотрительные легионеры, пошедшие в полдень на штурм, нешуточно пострадали.

Мимо легата к походному лагерю, где размещался пункт первой помощи, двигался поток раненых. Кто-то наступил на «чеснок», чьи стальные шипы легко протыкали даже плотную подошву солдатского сапога, кого-то в тесноте штурма свои же притиснули к кольям засеки, и, разумеется, очень многие были побиты метательными снарядами. Дуротриги осыпали штурмующих всем подряд: от стрел, камней и дротиков до костей, всяческой дряни и нечистот. Ну и наконец, не обошлось без ранений, когда началась рукопашная схватка. Раны были обычные – рубленые и колотые от мечей и копий, также редкостью не являлись и нанесенные палицами ушибы.