Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Надеюсь, что так, командир, – отозвался Катон. – Ворота – единственный путь. Рвы слишком хорошо защищены.

– И я решил так же.

Веспасиан встал.

– Ну что ж, больше говорить не о чем. Я распоряжусь, чтобы вас накормили и снабдили горячей водой. Это самое малое, чем сейчас можно вознаградить вас.

– Благодарим, командир.

– Особую свою признательность я выражаю тебе и твоему кузену, – добавил легат, слегка кланяясь Боадике. – Пусть икены знают: римляне умеют быть благодарными, и ваша помощь не будет забыта.

– Зачем же еще нужны союзники? – промолвила девушка с усталой улыбкой. – Полагаю, римляне сделали бы для меня то же самое, окажись я в опасности со своими детьми, которых, правда, у меня пока нет.

– О да, – охотно заверил Веспасиан. – Разумеется.

Он был столь любезен, что проводил всех троих до выхода из шатра и даже придержал для них полог. Катон, однако, у выхода чуть замешкался и повернулся к легату:

– Командир, еще один вопрос, если можно.

– Полагаю, о твоем центурионе?

Катон кивнул:

– Он… жив или мертв?

– Жив, насколько я слышал.

– Он здесь, командир?

– Нет. Два дня назад я отослал всех наших хворых и раненых солдат назад в Каллеву. Не беспокойся, о твоем центурионе заботятся самые опытные лекари.

– О!

На сердце Катона вновь легла тяжесть сомнений.

– Надеюсь, с ним все будет в порядке.

– Я тоже. А теперь тебе придется меня извинить.

Веспасиан уже готов был вернуться к делам, но тут снаружи зазвучали взволнованные, удивленные голоса.

– Что там творится, хотел бы я знать.

Отстранив оптиона, легат вышел из шатра и зашлепал по еще влажной, не утоптанной почве. Катон и его товарищи поспешили за ним. Спрашивать, в чем причина переполоха, не имело смысла: каждый боец легиона мог ее лицезреть. Над валами Великой Крепости за частоколом медленно поднималось какое-то сооружение. Солнце уже висело над самым западным горизонтом, и окантованные закатным багрянцем темные очертания фортификаций и этой странной конструкции выглядели особенно мрачно. С помощью тросов, блоков и воротов зловещее нечто поднималось все выше, и до Катона внезапно дошло, что же он видит. Сильный удар в солнечное сплетение меньше ошеломил бы его.

Сооружение заняло вертикальное положение, и вскоре сомнений в том, чем именно оно является, не осталось ни у кого: на фоне заката вырисовывалось грубое подобие человеческой фигуры, кое-где пронизываемое насквозь лучами заходящего солнца.

Плетеное чучело.

Легат повернулся к Боадике:

– Спроси своего родича, когда, по его мнению, друиды приступят к обряду? Когда запылает огонь?

– Завтра вечером, – был ответ. – В канун праздника Первых Почек. Именно тогда супруга и отпрыск вашего генерала умрут.

Катон придвинулся поближе к легату:

– Командир, не думаю, что теперь ответ командующего имеет значение.

– Ты прав. С рассветом мы начнем штурм.

Катон, однако, прекрасно знал, что штурму сначала будет предшествовать длительный артиллерийский обстрел крепости и лишь потом к ней покатятся первые волны солдат. А вдруг снаряды не сломят стойкости дуротригов и они смогут отбить натиск римлян? В любом случае у друидов будет достаточно времени, чтобы совершить ритуал.

Положение пленников так усложнилось, что Катона едва не охватило отчаяние. Мысли его заметались, торопливо вырабатывая безумный по дерзости план. Риск был огромным, но теперь ему казалось, что это единственная возможность спасти госпожу Помпонию и Аэлия от жертвенного сожжения в недрах громадной плетеной куклы.

– Командир, думаю, у нас есть еще шанс, – тихо произнес он. – Прошу выделить в мое распоряжение два десятка хороших бойцов. И Празутага.

Задолго до утренней зари территория перед главными воротами крепости наполнилась движением и звуками. Землю выравнивали и с тяжелым стуком утрамбовывали под площадку для метательных механизмов. В ночи натужно громыхали колеса подвод, на которых доставляли катапульты и клети с увесистыми смертоносными дротиками. Надсадно кряхтели люди, собирая вспомогательные опоры из громоздких деревянных деталей, закрепляя тросы, вставляя, куда следует, оси воротов, скобы и рычаги. Дуротриги высыпали на валы возле ворот, силясь рассмотреть, что происходит в темноте ниже по склону. Они пробовали для освещения пускать в сторону римлян зажигательные стрелы, однако оставлявшая желать лучшего дальнобойность варварских луков позволяла лишь некоторым из этих снарядов перелетать за наружную насыпь, так что приготовления латинян скрывал мрак. Не удалось ничего выведать и высланным из крепости патрулям. Римские заслоны под покровом ночной темноты выдвигались навстречу лазутчикам и завязывали с ними схватки вплоть до тех пор, пока туземцы не сочли за благо убраться за частокол.