Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Все бастайши посмотрели на него.

Тихо потрескивал костер.

Жоанет спал, положив голову Рамону на ногу. Некоторые мужчины, переглянувшись, задумались над вопросом Арнау.

Будет ли сражение?

— Нет, — ответил Рамон. — Крейшель не может нам противостоять.

Арнау казался разочарованным.

— А если будет, — попытался утешить его второй старшина бастайшей, сидящий по другую сторону костра, — то мы зададим ему жару! Много лет тому назад, когда я был примерно таким же молодым, как ты сейчас, — продолжил старшина, и Арнау весь превратился в слух, — собрали ополчение, чтобы пойти на Кастельбисбаль. Тогда сеньор тоже захватил стадо, как это сделал де Крейшель. Сеньор де Кастельбисбаль решил не сдаваться без боя. Вероятно, он полагал, что граждане Барселоны — торговцы, ремесленники или бастайши, как мы, — не способны воевать. Ополченцы взяли сеньора и его солдат в плен, захватили замок и уничтожили его полностью.

Арнау уже представлял себя с мечом, как он поднимается по лестнице и победоносно кричит на стене замка Крейшель: «Кто смеет противостоять ополчению Барселоны?» Все бастайши обратили внимание на выражение его лица: напряженный взгляд мальчика был устремлен на пламя, руки, вцепившиеся в палку, которой он раньше играл, нервно ворошили угли, он весь дрожал.

— Я, Арнау Эстаньол… — шептал он.

Неожиданно раздавшийся смех вернул его в Сиджес.

— Иди поспи, — посоветовал ему Рамон и поднялся, поддерживая Жоанета. Увидев, что Арнау надул губы, он добавил: — И тебе обязательно приснится война.

Ночь была достаточно прохладной, и кто-то уступил свое одеяло детям.

На следующий день, на рассвете, ополченцы продолжили марш на Крейшель. Они прошли через Жельтру, Виланову, Кубельс, Сегур и Бара́. Во всех этих местечках были замки. От Бара войско повернуло прямо на Крейшель. Это селение находилось немногим менее мили от берега и располагалось на возвышенности, где на самой вершине вздымался замок сеньора де Крейшеля. Крепость, имевшая одиннадцать сторон и несколько защитных башен, была возведена на каменном склоне, а вокруг нее теснились многочисленные строения.

До заката оставалось несколько часов, когда советники и викарий созвали старшин гильдий. С развевающимися на ветру знаменами войско Барселоны выстроилось в боевом порядке перед Крейшелем. Арнау и Жоанет бегали между шеренгами, предлагая воду бастайшам, но почти все отказывались; ополченцы вызывающе смотрели на замок. Все молчали, и дети не осмеливались нарушать тишину.

Вернулись старшины и присоединились к своим гильдиям. Все войско наблюдало за тем, как три посланника Барселоны отправились к Крейшелю. Вскоре навстречу им вышли посланники из замка, и они встретились на полпути. Арнау и Жоанет, как и все граждане Барселоны, в полном молчании следили за переговорщиками.

Вскоре стало известно, что сражения не будет.

Де Крейшелю удалось бежать через тайный ход, соединявший замок с побережьем. Управляющий сеньора на виду у граждан Барселоны, стоящих в боевом порядке, отдал приказ удовлетворить все требования Графского города. Его земляки возвратили скот, отпустили на свободу пастуха, согласились выплатить крупную компенсацию и пообещали впредь уважать привилегии города. Кроме того, они выдали двух своих жителей, которых считали виновными в оскорблении, нанесенном Барселоне. Тех немедленно взяли под стражу.

— Крейшель сдался, — объявили советники войску.

Глухой рокот прокатился по рядам барселонцев.

Ополченцы попрятали мечи в ножны, побросали арбалеты и пики и освободились от прочего военного снаряжения. Смех, крики и шутки были слышны по всему войску.

— Дети, вина! — крикнул Рамон и осекся. — Что с вами? — участливо спросил он, заметив, что Арнау и Жоанет приуныли. — Вы надеялись увидеть настоящую битву, да?

Разочарование на лицах мальчиков было ему красноречивым ответом.

— Любого из нас могли ранить или даже убить. Вам бы это понравилось? — Рамон с самым серьезным видом посмотрел на них, и дети поспешно покачали головой. — Вам следует взглянуть на все это с другой стороны: вы принадлежите к самому большому и могущественному городу графства, и все, кто стоит у нас на пути, рискуют быть разбитыми наголову.

Арнау и Жоанет слушали Рамона с широко раскрытыми глазами.

— Идите, ребята, и наберите нам вина! Вы тоже выпьете за эту победу.

Знамя Святого Георгия с почетом вернулось в Барселону, а вместе с ним и двое детей, которых переполняла гордость за свой город, за сограждан, за то, что они — барселонцы. Пленные из Крейшеля вошли в город в оковах и были с позором проведены по улицам Барселоны. Женщины и все, кто оставался в городе, рукоплескали войску и плевали в сторону пленных. Арнау и Жоанет, серьезные и гордые, сопровождали процессию в течение всего марша, пока пленные не были заключены во дворце викария. Только после этого они предстали перед Бернатом, который, увидев своего сына живым и невредимым, сразу же успокоился и даже забыл отчитать его за столь длительную отлучку. Улыбаясь, он слушал рассказ Арнау о его новых впечатлениях…