Вера Морозова - Привлеченная к дознанию...

— А как с деньгами?

— Деньги переводим регулярно. «Делать деньгу» поручено мне. Концерты, платные вечера, сборы... Даже провинциальную звезду Касперовича привозила из Самары. К «Искре» тянутся многие. Дело доходит до курьезов. Граф Нессельроде, чудак и меломан, по двести рублей платит за прочтение каждого номера. У него библиотекарь Шустова, наш человек. Было время, когда «Искру» прятали в его особняке...

— Интересно.

— Скорее здорово! — довольно подтвердила Мария Петровна. — Нессельроде либерал, и интеллигенция изредка пользовалась его библиотекой. И я тоже заодно прихватывала свертки, запрятывала их среди античной литературы, до которой граф великий охотник, а потом уж разносила их по городу.

— А граф?

— Он доверял Шустовой. Самое сложное было с первым транспортом. Пришло известие, а куда принять?! Обегала интеллигентов — отказываются: кто боится, кто бережется для большого дела. Вот когда пригодились мои два чулана с тайничком в полу. Потом дело разрослось, открыли мастерскую, выпустили «прятки». У меня и сейчас есть полено... Но недавно Канатчикова из столярной посадили...

— Это вы славно придумали: мастерская «пряток».

— Хватит об этом, — возразила Мария Петровна. — Ты лучше расскажи, как удалось тебе бежать из Якутии, хотя слухи доходили самые фантастические.

— Ну уж, фантастические... Олекминск, забытый богом и людьми. От железной дороги две с половиной тысячи. Друзья отговаривали — бежать из Якутии зимой! Безумие! Бродяги... Смерть от голода... Морозы... Полиция... И все же я бежала. Поддержал Ольминский. Запеленали меня в шубы, словно куклу, и уложили на дно саней тайком от ямщика. А в санях сидел наш товарищ, прикативший с другого края света выручить меня. Он ехал открыто, а я — в гробу. — Эссен, заметив испуганный взгляд Марии Петровны, пояснила: — Ко дну саней приделали ящик, туда меня и уложили. Настоящий гроб! Добирались без малого две недели. Кошмар! Вспомнить страшно! Потом добыли паспорт у монашенки... Такая сердобольная оказалась — предлагала даже кружку для сбора подаяний.

Мария Петровна засмеялась.

— А как же исправник? Неужели не дал телеграмму о розыске?

— Вот тут-то и потеха! Исправник проверять ссыльных по квартирам не ходил: куда убежишь — тайга да глушь! Городок крошечный, единственная улица. Для камуфляжа после моего побега начались прогулки по улице. Ссыльные шумно переговаривались. Называли меня... Да, да... Шла и я. Один из друзей надевал мою шубу, шапочку, а на лицо опускал густую вуаль. У бедняги отросла борода, с этой мужской добродетелью ему не хотелось расставаться. В моей комнате вечерами светился огонек. Маскарад прекратился после перехода границы... Исправник заболел от горя.

Мария Петровна восхищенно слушала — она понимала, какого мужества потребовал побег, столь шутливо рассказанный Эссен.

— Оказалась в Женеве... Там я познакомилась с Лениным, связалась с «Искрой»... Владимир Ильич интересовался тобой. Обрадовался, когда узнал, что мы дружны, обещался написать... — Эссен заметила, как при этих словах посветлело лицо Марии Петровны. — Из-за границы направили в Петербург, вошла в комитет, но выдал провокатор. А законспирировалась блестяще: поселилась на Фонтанке с подлинным паспортом на имя Дешиной. Приметы сходились: круглое лицо, нос и рот умеренные, волосы русые, рост средний. Хозяйку я покорила. Парижское произношение, парижские шляпки, дворянка по паспорту! В комнате пианино, на котором я с таким наслаждением играла. Но продержалась всего семь месяцев. Мой арест взбесил эту милую даму: дворянку, приехавшую учиться музыке, хватают, словно нигилистку! Ждала каторга за побег, но спасла случайность. Из тюрьмы я направилась в Киев — узнать правду из первых рук. Закончился второй съезд, и в столицу доходили слухи о расколе, о борьбе с меньшевиками...

— В Киеве нашлись участники съезда?

— Конечно. Больше всех я сблизилась с Землячкой... Нас после съезда ввели в состав ЦК. Работы невпроворот, надо было объездить комитеты пятнадцати городов — Петербурга, Москвы, Тулы, Воронежа, Твери... К вам последним закатилась — сделаю доклад о съезде. Главное — провести резолюцию, поддерживающую ленинское большинство! — Эссен вопросительно взглянула на Марию Петровну.

— Комитет у нас сильно изменился за время, что я секретарствую. Думаю, все пройдет хорошо. «Искру» поддерживают многие, но меньшевиков хватает, и без борьбы не обойтись. — Мария Петровна озабоченно приподняла занавеску на окне, взглянула на улицу. — Кстати, нужно подумать, как забрать твои вещи с вокзала... Четыре места...