Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Другая характерная черта формы правления испаноязычных американских государств, корни которой уходят далеко в колониальное прошлое, – это явление, которому, возможно, лучше всего подойдет название «пассивная администрация». Предполагается, что гражданин, который хочет вести тот или иной государственный легальный бизнес, должен подчиняться жестким правилам, касающимся выпуска лицензий и выдачи разрешений, и предоставить подробную информацию в официальной форме. От многочисленных мелких чиновников, занимающихся такими делами, никто не ожидает, что они будут оказывать активную помощь; они находятся на своих местах для того, чтобы настаивать на соблюдении всех положенных правил. Эта идея, в сущности, чужда методической процедуре, согласно которой правительство само следит за тем, что, как только заявление зарегистрировано, все дальнейшие шаги следуют автоматически в рамках согласованной ответственности его чиновников. Клиент действует по своей инициативе на каждом этапе. Он сам отвечает за то, чтобы отнести свои документы от одного рабочего стола к другому и из одной конторы в другую, и за то, чтобы собрать у незаинтересованных чиновников все необходимые печати и подписи для завершения своего дела. Здесь колониальный прецедент очевиден. Испанская корона, с глубоким недоверием относившаяся к своим далеким подданным, требовала подробную информацию обо всей их общественной деятельности и создала замысловатую бюрократическую систему документооборота и разрешила покупать большинство мелких должностей и некоторые крупные должности в этой системе. Такие должности считались не столько ответственными государственными постами, сколько собственностью, капиталовложением, которое должно было приносить доход в виде комиссионных вознаграждений. Эта система продажи должностей, хоть и была сильно ограничена при последних Бурбонах, продлилась почти до конца колониальной эры, и отношение к мелким должностям, которое она поощряла, пережило переход к независимости фактически без изменений. Ее значение в повседневной жизни имеет тенденцию к усилению из-за растущего числа точек соприкосновения между государством и отдельным гражданином. Современные латиноамериканские государства действительно не предлагают мелкие должности на продажу, но большинство из них платят своим мелким чиновникам очень низкое жалованье, если вообще платят. Они не требуют и не могут требовать от них высокого уровня государственной службы, отсюда и важность посредничества: нотариуса как лица, удостоверяющего честность и надежность; адвоката с его знанием формальностей и процедур; «решателя проблем», занимающегося устройством разных дел. Отсюда также берет начало и система разнообразных выплат, известная под образным названием mordida (взятка). Стандартное комиссионное вознаграждение за документ дает заявителю всего лишь право получить его в рабочее время чиновника. За дополнительную помощь и совет, за более быстрое обслуживание он должен заплатить дополнительно. Mordida может включать все, что угодно: от денежного вознаграждения за необычную услужливость со стороны чиновника до прямой взятки за потворство противозаконным действиям.

Как в своей политической и административной деятельности, так и в экономической независимые государства и народы Испанской Америки были склонны после беспорядков, сопровождающих войны за независимость, возвращаться к колониальной практике во многих отношениях, иногда даже к практике, имевшей место до XVIII века. Войны за независимость неизбежно причиняли ущерб, особенно в регионах с развитым плантационным хозяйством, путем разрушения или запустения. Независимость принесла с собой новые экономические трудности, особенно для зарождающейся промышленности. Новые правители поспешили последовать новейшей моде – экономическому либерализму. Результатами были обнищание, а во многих местах и исчезновение хорошо развитого класса ремесленников и резкий спад местной промышленности, особенно в кораблестроении, производстве текстиля и металлических товаров. В XVIII веке ремесленники-производители в Индиях в значительной степени были защищены испанской торговой монополией, хотя и неполной. В первые десятилетия XIX века война между государствами сама по себе в какой-то мере обеспечивала им защиту. После обретения независимости у них не стало никакой защиты. Более того, среди них было много испанцев с полуострова, которые после обретения независимости уехали или были высланы. Те, которые остались, не могли конкурировать с потоком дешевого английского импорта. Таким образом, единственный класс креольского общества, который мог бы постепенно приобрести привычку делать сбережения и стать постоянным источником капитала, был почти совершенно уничтожен. В то же время ресурсы рабочих рук в некоторых районах, особенно на карибском побережье, сократились из-за запрета английской работорговли, а также дипломатических и морских мер, принятых Великобританией с целью помешать работорговле под другими флагами. Помимо нехватки капитала и рабочих рук неопределенность, последовавшая за войнами за независимость, сама по себе не поощряла капиталовложения в промышленные предприятия или даже в более выгодные формы плантационного сельского хозяйства. Знакомые экономические черты, характерные для креольского общества, – его интерес к нединамичным капиталовложениям в землю и скот, пристрастие к бросающимся в глаза расходам, бо́льшая заинтересованность в комиссионных вознаграждениях, ренте и жалованью, нежели в коммерческих или промышленных прибылях – приобрели особое значение и сохранились навсегда. Жадный спрос на промышленные товары можно было удовлетворить, только сосредоточившись на производстве и экспорте немногих товаров первостепенной важности, так что «колониальный» характер латиноамериканской экономики тоже сохранился навсегда – во многих странах и по сей день. Как следствие появилась тенденция: богатые землевладельцы стали богатеть, а безземельная беднота – нищать.