Анатолий Козинский - РАСПЯТИЕ ДУШИ УКРАИНЦА. Книга первая. ДЕТИ ВОЙНЫ.

С одной стороны идейные националисты из УПА, откровенные враги Советской власти продолжают убивать Советских граждан, сея террор среди местного населения. Загнанные в капкан поражения своих устремлений, они убивали и своих, и чужих — всех и вся, что, как им казалось, было советским.

С другой стороны органы Советской власти, производящие зачистку освобождённых территорий, действуют жестокими репрессивными методами. Их меры воздействия не всегда оправданы, и соизмеримы с весом содеянных проступков и преступлений. «Война всё спишет» — положение не совсем мудрое и дальновидное. Конечно, в период военного времени сопротивляющихся бандитов с оружием в руках нужно уничтожать. Но, как быть с людьми заблудшими, не совершавшими уголовных преступлений? Как поступать с их родственниками, которые вроде бы и не несут ответственности за преступления не совершённые ими? Как быть с простыми недоброжелателями, которые Советскую власть воспринимать не хотели?

Сила и репрессии решали многие задачи, но они по законам физики порождали обратное противодействие, зарождая в душах людей ненависть. В человеческом измерении ненависть можно было нейтрализовать умной политикой властей и течением большого промежутка времени. Но когда сила становилась немощной или исчезала совсем, то возбудить эту ненависть у людей, чем-то обиженных действующей властью, не составляет большого труда. А уж способность разрушать всё вокруг себя ненависть не имеет себе равных. Не дай бог выплеснуть это чудовище на просторы всей Украины.

— Ну, нет, этому не случиться никогда, — решил Матвей, — а впрочем, пути господние неисповедимы. — Кто я такой чтобы что-либо решать? — подумал он и успокоился.

В это время Сидор в составе недобитков дивизии «СС Галичина» воевал против партизан Югославии. После покушения на генерала Ватутина Н.Ф. его немецкая диверсионная группа просто разбежалась. Правда, бункер, сработанный немцами «на совесть», и по оружию, и по продовольствию позволял им действовать ещё длительное время. Но Красная Армия, подойдя к Берлину, добивала вермахт уже в его Фатерлянде. Ни сил, ни уверенности в завтрашнем дне это событие им не прибавляло. Перспектива попасть под расстрел диверсантов явно не прельщала.

Опытные бандиты поняли, что наступил момент, когда каждый из них должен думать о себе в одиночку. Распаду группы Сидор не противился. Тщательно замаскировав бункер, он сам подался на Запад. Он надеялся затеряться среди беженцев или в худшем случае сдаться в плен кому угодно, лишь бы только не русским. На его пути оказались недобитки дивизии «Галичина», с которыми Сидор отправился воевать против партизан Югославии. В скором времени все они сдались американцам.

Сидор, вызванный для беседы, не очень-то понял, чего от него американец хочет. Он предъявил документы Туза П. и пока решил прикинуться простаком.

Пока…, пока его и сотни таких же, как он бандитов и убийц не подбирали новые Гитлера, мечтающие завладеть миром. Они, как метастазы раковой опухоли, своевременно не иссечённые хирургическим путём, тайно и не заметно внедрялись в человеческое тело и со временем приводили его к гибели.

Мирная жизнь, разрушенная войной, потихоньку возвращалась в города и сёла Украины. Их жители уже безбоязненно могли собираться вместе. Соседи дворов, улиц, собираясь, делились новостями, радостью, а в основном горем. Почтальонов, разносивших текущую информацию, ждали с затаённым страхом. То тут, то там его приход оглашался плачем и горестными рыданиями. Неизвестность дарила людям веру, что их мужья, братья и сёстры живы и когда-нибудь с войны вернутся. С получением «похоронки», пришибленные горем, они теряли надежду, которая до сих пор теплилась в их сознании. Сочувствие и сострадание соседей разделяло тяжесть утрат и давало силы жить далее. Плакать и расстраиваться им приходилось часто. За четыре года войны огромное количество невостребованных похоронок, наконец, достигнув адресатов, стаями чёрных воронов доносили им печальные вести о гибели близких людей. Но даже в этом скорбном случае, оплакивая невозвратную потерю, их родственники получали какую-то определённость. Да, с этим нужно было научиться жить. Но, как жить людям, у которых мужья, братья и сёстры числились «без вести пропавшие»? Таких — без вести пропавших, особенно в первые годы войны, было много. Большинство их, героически защищая Родину, сложили свои головы. Но та же Родина, проявляя свою несостоятельность в информативности, зачислила их подвиг в разряд «без вести пропавших». В связи с такой разрядностью их семьи, особенно жёны, лишённые поддержки государства, вопреки всему продолжали надеяться. На что? — На чудо! В тысячах случаях, это чудо не свершалось. Проходили годы, состарившись, они всё помнили. Надежда всё так же теплилась в их сознании, ибо она всегда и всюду в памяти людей помирает последней.