Адель Алексеева - Кольцо графини Шереметевой

Иной мир! — вот куда он зовёт, вот где её место!..

лонился к закату летний день. Высокие берёзы зелёными облаками окутывали Покровское — загородный дом Елизаветы Петровны. Приёмы, званые обеды Елизавета любит так же, как любила сама нежданно-негаданно заглянуть в гости к кому-нибудь из своих царедворцев. Раз в Петербурге заехала к графу Шереметеву, и с того дня он стал всегда держать готовым стол на 15—20 кувертов.

Шумит-звенит Покровское, подъезжают экипажи, выходят гости, снуют слуги, кучера. Множество комнат с канделябрами, всё начищено, полы натёрты воском, ломберные столики наблещены, обеденные — в белых скатертях; все волнуются...

Сверкают мундиры с золотыми позументами, мерцают бриллианты, белеют плечи дам в пене заморских кружев; в волосах дорогие заколки, драгоценные шпильки в виде рога изобилия, цветы. Граф Шереметев в красном шёлковом камзоле с розовым шарфом, в штанах табачного цвета, тёмно-зелёных туфлях с золотыми пряжками. Не очень ловко чувствует себя в столь ярком наряде, но — угодил жене, она пожелала, чтобы все они трое были одеты в тон: Варвара и Наталья в розово-дымчатых с бледной зеленью туалетах.

Но всех затмевает императрица: на ней платье из голубого муарового шёлка, французские кружева обнимают руки и плечи, а волосы, белые, пышные, — не надо парика — спускаются длинными локонами. Лучезарно улыбаясь, встречает Шереметевых:

— Каково здравие твоё, Пётр Борисович?.. Наталья Борисовна, любезная страдалица моя, каково поживаешь, каково сыны твои?

Много можно бы рассказать про сыновей, но на светские вопросы всерьёз не отвечают.

— Благодарствую, Ваше Величество. — Она низко кланяется на модный французский манер.

— Будет, будет тебе церемонии разводить, — останавливает царица. — Я, чаю, ты уже позабыла этикеты дворцовые, а новые — где тебе знать? Не видала, не видала я тебя в Петербурге на балах, ну как теперь авось в Москве развеселишься...

Она стояла так близко, насколько позволял широкий кринолин. Перед Натальей были тёмные, с чуть припухшими веками глаза, лицо без единой морщинки, кожа поразительной белизны, сочный румянец и — ласкательная улыбка.

Елизавета во всём старалась походить на своего отца, и оттого сама не чинясь подходила к гостям, расспрашивала со вниманием, однако делала всё это по-женски беспечно, уходила иной раз, не дослушав ответ. Как и отец, она была весьма подвижна, быстро переходила из комнаты в комнату. В одной стояли столики с шашками и шахматами, в другой — и там было особенно людно — играли в карты, в том числе в новую игру — макау, даже детям выделено место в доме. А главная зала отдана столовой, и там уже накрывали столы.

В музыкальной зале группами стояли сиятельные господа, важные сановники, генералы, князья... И князь Голицын. В отличие от своих рослых тёмноголовых родственников этот — маленького роста, с белыми волосами, и за то носит прозвище Зайчик. Наталья Борисовна невольно услыхала разговор его — что-то о побочной дочери Петра I, но виду не подала, что удивилась сей сплетне. Собеседник же его всё допытывался про подагру и колики в животе. Повернувшись, князь заметил Долгорукую и, изобразив на лице восторг, бросился со словами:

— Ах, сколь много благодарен я судьбе, что свела меня с вами. Вы же, так сказать, одна подобная среди нас... Расскажите про ссылку вашу...

Ей всё ещё приходилось порой играть некую экзотическую роль, — была в крае вечной мерзлоты! — редко у кого хватало деликатности не спрашивать о пережитом, и она научилась отвечать немногословно, сдержанно. Так и теперь: слегка улыбнулась Зайчику и отделалась несколькими словами.

В гостиную к столику, где сидел Разумовский, направился граф Строганов. Наталья Борисовна внимательно вгляделась в того и другого. Разумовский — новый фаворит, что-то ждёт его впереди? Он из простых певчих, государыня увидела его в церковном хоре, приблизила к себе. Теперь он был её «ночным императором». Впрочем, Разумовский, кажется, не имел претензий, любил Елизавету преданно, по-рыцарски, и слово «разум» содержалось не только в его фамилии. А Строганов каков? Ведь сын её Михаил амурится с его дочерью, могут они стать и родственниками... В лицах Строганова и Разумовского отчего-то не сквозила любезность, напротив, что-то ссорное говорили они. Наталья Борисовна заметила это брату, на что он, скосив глаза и чуть усмехнувшись, ответил: