Мишель Зевако - Борджиа

– В самом деле, монсиньор, – сказал Рокасанта, не замечая иронии последних слов. – Я принес вам плохие известия. Судите сами, монсиньор: народ Рима бунтует. Поднимаются сельские местности. Повсюду формируются банды.

Чезаре ударил кулаком по легкому столику, на котором находилось питье. Улар был настолько силен, что стоявшие на столике стаканы попадали и перемешались. Маркиз не шевельнулся.

– Эти жалкие людишки, – продолжал он, – не осмелились пойти на Ватикан или замок Святого Ангела. У них нет командиров, они сами пугаются своей смелости. Но я не могу скрывать от вас, что через восемь-десять дней мятежники овладеют замком Святого Ангела.

– Но кто же мог подтолкнуть этих глупцов?

– Кто, монсиньор?.. Да никто… Я же вам сказал, что вождей у них нет, поэтому для нас еще ничего не потеряно. Я пользовался единственным средством управления, которым мы располагаем всякий раз, когда простонародье позволяет себе раздражаться; это массовые аресты, несколько коллективных казней по случаю. Увы! На этот раз мой метод не работает.

Чезаре видел маркиза насквозь. Он чувствовал в его поведении невысказанную иронию.

– В довершение всего, – продолжал Рокасанта, – Его Святейшество посчитал момент весьма подходящим для путешествия на Капреру… Сохрани меня Небо от суждений по поводу действий святого отца!

– Ну да, но в конце-то концов мой отец просто испугался, не так ли? Вы можете сказать это, маркиз.

Рокасанта обескураженно махнул рукой. Чезаре метался в своей палатке как дикий зверь. Полицейский искоса глядел на него, пытаясь разгадать его намерения.

– Что вы мне советуете? – внезапно спросил Борджиа.

«Вот мы и приехали!» – подумал маркиз.

– Скажите, что думаете вы, Рокасанта. Вы великолепно знаете ситуацию. В данный момент нет никого квалифицированнее вас, чтобы подать мне добрый совет.

– Монсиньор, – серьезно сказал Рокасанта, – вы мне разрешаете говорить свободно?

– Я приказываю вам!

– Хорошо, тогда вот мое честное мнение: нет другого авторитета, чтобы обуздать наших бунтовщиков, кроме авторитета Церкви. Только понтифик может еще смирить людей. Надо, монсиньор, непременно вернуть папу в Рим. Причем отметить это возвращение грандиозной церемонией, окруженного тысячами священников, кардиналов, епископов… Но чтобы осмелиться на подобную церемонию, нужен решительный человек во цвете лет, а не старик!.. Нужен молодой папа, сильный, отважный, носящий под сутаной шпагу, готовый первым поразить любого, кто вздумает ему противоречить!..

Говоря это, Рокасанта твердо глядел прямо в лицо Чезаре. Тот побледнел.

– Да, ваша идея очень смелая и грандиозная…

– А если молодой папа, о котором я говорю, окажется к тому же прославленным полководцем, доброе имя которого едва затронуто малопонятным отступлением, мятеж рассеется сам собой и власть понтифика упрочится надолго, по крайней мере – на время, необходимое для окончательного подавления бунта…

Чезаре уставился в глаза маркизу.

– Вы хотите, чтобы я надел тиару?

– Да, монсиньор, – твердо сказал Рокасанта. – В этом акте я вижу единственное средство спасти ситуацию.

– Но, – мрачно возразил Чезаре, – для того чтобы я был избран папой, надо низложить моего отца!.. Никогда конклав…

– Или чтобы он умер! – жестко прервал его Рокасанта. – Бог свидетель, я жизнь отдам, чтобы продлились славные дни святого отца… Но в конце-то концов… он стар, а море такое неприветливое у берегов Капреры, у сардинских берегов…

Чезаре больше не слушал его. Он не внимал больше демону-искусителю, только что вбросившему в его голову семена отцеубийства. Он погрузился в мрачные размышления.

Чезаре очень долго что-то обдумывал. Рокасанта терпеливо хранил молчание и выжидал. Наконец Чезаре поднял голову и пробормотал нечто нечленораздельное.

Маркиз понял: Александр VI осужден на смерть!

– Монсиньор, – сказал он равнодушно, – если у вас есть деликатное поручение на Капреру, могу указать вам человека…

– Кто такой?

– Молодой человек, которого я, благодаря своим функциям, хорошл изучил и оценил. Он читает Его Святейшеству.

– Аббат Анджело? – высокомерно спросил Чезаре.

– Он самый, монсиньор! Не говорите о нем плохо. У него есть одно ценнейшее качество: он честолюбив! Возьмите самый ординарный ум и поманите его надеждой занять положение, о котором он втайне мечтает. Покажите ему возможность достичь в скором будущем этого положения. Вскормите, одним словом, его тщеславие. Этот человек станет вашим созданием. Ах, монсиньор, если вам надо исполнить нечто особенное, не ищите ни преданного, ни озлобленного, выберите честолюбивого… Выберите аббата Анджело.