Зинаида Чиркова - Корона за любовь. Константин Павлович

Только семивёрстное расстояние да рощи на дорогах заглушали их, но Константин понял, что всё, о чём упорно твердили ему анонимы и о чём предупреждали агенты, началось...

«Варшава восстала, — с ужасом думал он, — и против кого? Против монарха, обласкавшего её своим вниманием, восстановившего страну, сейм, польский язык, войско». Поляки хотели убить и его, кто так их любил, кто позволил стране принимать реки денег, что текли в Польшу из нищей России, порох и пушки, ружья и обмундировку. Теперь они хозяйничают в арсенале, грабят всё, что было доставлено им же из России.

Константин дрожал от холода и горя: в башенке не было камина, а его лёгкий халат не держал тепла.

Он обернулся к Фризе — тот без слов понял великого князя, кивнул головой, прислушался к мёртвой тишине, охватившей Бельведерский дворец, и осторожно отворил маленькую дверцу на винтовую лесенку.

Фризе принёс из кабинета мундир и ботфорты, шпагу и пистолеты.

Константин быстро оделся и тут же повернулся к Фризе.

— Что с княгиней? Она жива?

— Они не посмели ворваться в её покои, — ответил камердинер.

— А я поначалу кинулся к ней, чтобы защитить, — горестно поник головой Константин, — лишь потом уразумел, чем ближе ко мне, тем больше опасности для неё...

Из окна башенки при далёком отсвете пожаров он увидел, что у Бельведерского дворца начинают собираться войска: тёмные тени солдат, ржание лошадей показывали, что прибыл гренадерский конный полк.

Константин сбежал по лесенке, прошёл кабинет, отодвинул задвижки. В конце коридора лежал в луже крови труп Любовидзского, в столовой царил хаос, все стёкла больших окон были выбиты, и осколки хрустели под ногами. В сумраке при отблеске зарева было видно, как ещё покачиваются ржавые спирали пружин разодранных диванов.

Великий князь то и дело натыкался на разбитую мебель, стащенные и разрезанные ковры, но почти не обращал внимания на разорение. «Кончилась спокойная славная жизнь в Варшаве, — внезапно подумалось ему, — что ждёт меня теперь, какая участь предстоит?..»

Ему показалось, что стоит взять командование над русскими полками, что должны были по тревоге собраться у Бельведерского дворца, выступить на улицы Варшавы, принять бой, и поляки покорятся.

Но он понял, что этот созревший в его голове план неосуществим: русских было вдвое меньше, чем поляков, — у них было хорошо снаряженное, сильное, дисциплинированное войско. И он сам создал это войско, своими руками сотворил себе противника.

Единственный путь сберечь русские полки — вывести их из города, постараться любой ценой сохранить, не ввязываться в кровавую сумятицу на улицах Варшавы. «Пусть сами с собой разберутся, — с тоской подумал он. — Найдутся же среди поляков здравомыслящие люди, не позволят черни резать и грабить...»

Уже строились поблизости от дворца солдаты, уже перекликались в сумраке, уже ржали лошади под торопливыми всадниками, когда Константин вышел на площадку перед Бельведерским дворцом.

К нему подошёл вице-адмирал Колзаков. Он едва добрался до Бельведера, обходя Варшаву окольными дорогами, выведя своих солдат из-под огня восстания.

Константин молча пожал ему руку. Колзаков также молча щёлкнул каблуками.

— Ступай, — наконец после долгого молчания сказал Константин, — отыщи княгиню на её половине. Я поручаю её тебе, вези её куда хочешь, лишь бы она была в безопасности.

Он остался с полками, отдавая приказания, а Колзаков поспешил во дворец. Он нашёл княгиню у себя в покое, окружённую женщинами из её придворного штата.

Высокая, тонкая, прямая, она стояла посреди гостиной, бледная и решительная. Хотя отчаяние и ужас были написаны на её лице, но она старалась справиться со своими чувствами, не поддавалась им. Во всяком случае, в голосе её не было страха, он звучал, как всегда, холодно и любезно.

— Я никуда не поеду, — сказала она, но губы её предательски дрожали, — ни за что не расстанусь я с великим князем...

Вице-адмирал долго убеждал княгиню выехать из дворца, но она всё так же решительно и непреклонно качала головой. Колзакову ничего не оставалось делать, как вернуться к Константину и передать ему ответ княгини Лович.

Едва он успел подойти, как услышал последние распоряжения Константина, расставлявшего прибывших солдат для обороны Бельведера.

— Княгиня ни за что не желает расставаться с вами, — тихо передал он великому князю.

— Чёрт, — пробормотал сквозь зубы цесаревич, — позиция слишком нехороша, манёвра нет, а нападения надо ждать с часу на час. Поляжем все без толку...