Борис Пономарев - Мустафа Голубич – тайный агент Сталина

Старший брат не прислушался к мнению младшего. Он отправился в Турцию, но не встретил там понимания и поддержки. Уехал в Канаду, начал там небольшой бизнес, и очень быстро убедился, что никто не собирается помочь ему. Сломленный человеческим эгоизмом и равнодушием он вернулся домой, и вскоре совершил самоубийство.

Смерть брата стала тяжелым ударом для Мустафы. Он не мог простить себе того, что его не было рядом, когда Ахмет решился на свой непоправимый шаг.

На берегу реки, залитом ярким солнечным светом, тесным кружком расположилась группа молодежи. Здесь же и Мустафа. Он взволнованно слушает, переводя восторженный взор с одного спорящего на другого. Сидящий с ним рядом паренек шепчет ему на ухо:

– Вот тот – высокий, это Неделько Чабринович, а этот – худой, это Гаврило Принцип. Он учится в гимназии. А это – Велько Симович. Рядом с ним Владимир Гачинович. Вот тот, это самый грамотный – Владимир Илич. Некоторых сегодня нет. Нас уже много и будет еще больше.

– Да нет же, другове. Австрийскую армию сейчас не одолеть. Поэтому время большой войны еще не пришло. Если Австрия готова нас проглотить, мы должны быть готовы вспороть ей брюхо. Наше оружие – покушение на тех, кто осуществляет власть реально. Мы должны, как наши братья в Сербии, убившие тирана Обреновича, нанести удар по государственным, военным и полицейским деятелям.

– Но убивать людей – грех, очень большой грех, – возразил Гачиновичу кто-то.

– Да, убивать – грех. Мы должны быть готовы взять на себя этот грех ради свободы Боснии, как это делают русские революционеры, ради свободы России. Кто-то должен сделать это. Я могу сказать тебе, что думал по этому поводу Кропоткин – интеллигент, аристократ и революционер.

Гачинович достал из кармана брюк тоненькую книжечку, полистал ее и нашел нужное место.

– Вот, послушай: «… в жизни общества бывают моменты, когда единственный ответ угнетенных и отчаявшихся масс и гонимых индивидуумов – преступление убийства».

Гачинович внимательно оглядел смотревших на него друзей и продолжил:

– «Ужасная форма протеста, но бывают ситуации, когда всякий, кто идет на убийство с тем, чтобы защитить своих ближних, – святой в сравнении с пассивными или активными защитниками насилия и лжи, даже если его протест уничтожает наряду с его жизнью и другие жизни». Вот вам и объяснение, вот вам и ответ. Так думает великий революционер. Убивать человека – это одно, а убивать врага – это другое.

– Точно, врага надо убивать! Турки убивают наш народ медленно, убивают уже сотни лет, – покачивая головой, подтвердил Чабринович. – Мы должны убивать и должны быть готовы умереть сами. Послушай, Владимир, дай мне, пожалуйста, эту книгу на несколько дней – я напечатаю ее.

Мустафа не выдерживает:

– Простите, братья. Я тоже думаю, что убивать людей – это не только преступление, но и великий грех. Объясните, ради чего такие люди, как вы, идут на этот грех?

Все смотрят на Илича, как на самого образованного. Тот видит обращенные к нему взоры, садится и некоторое время смотрит на реку:

– Ты спрашиваешь, ради чего? Скажу просто. Ради будущего. И не просто будущего, а такого, в котором ни в Сербии, ни у нас в Боснии и Герцеговине не будет бедных. В этом будущем люди Старой Европы не будут смотреть на нас, славян, как на недоразвитых людей. Ответь мне, чем я хуже какого-нибудь европейца: немца, француза, англичанина? Я окончил университет, знаю три языка. Я не ем из тарелки руками. Кстати, а знаешь ли ты, что в Сербии начали пользоваться вилками и ножами раньше, чем во Франции и Англии. Чем мы хуже? Мы просто бедны. Мы не завоевывали наших соседей, чтобы грабить их. Это нас грабят и убивают со времен Александра Македонского и Римской империи. Мы были мирными людьми, но нас вынудили взять в руки оружие. Мы научились защищать себя, и тогда нас начали называть разбойниками и террористами. Да, мы готовы убивать австрийских чиновников и даже эрцгерцога Фердинанда. Но что они ищут на нашей земле? Зачем они прислали сюда свою армию? Вся наша история – это борьба с голодом и несправедливостью. Боюсь, что и в будущем в нас будут стрелять из пушек и посылать к нам войска. Будут только потому, что мы хотим жить мирно и богато, за то, что мы хотим называть себя югославами, а нашу страну Югославией. В Белграде патриоты создали организацию, которую назвали «Единство или смерть». Именно так стоит вопрос: или мы объединяемся и сами строим свою жизнь, или нам лучше умереть. Австрия пробивает себе выход к морю. Она рвется к нефти на Ближнем Востоке. Она стремится сорвать планы Народной Одбраны по объединению сербов, черногорцев и македонцев. Она хочет изолировать нашего старшего брата – Сербию. Вот почему смерть лучше, чем жизнь, которую нам готовят наши враги, – медленно повторил он. – Понял ли ты меня, мой брат Мустафа из Сточа?