Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Там-то, в южной Руси, Мстислав Мстиславич узнал, какая беда пришла в Новгород. И особенно обидно, что виной этой напасти был его зять Ярослав.

Получив дурные вести, Удалой, не раздумывая, бросился новгородцам на помощь.

Беда, постигшая новгородцев, о которой столько думалось по пути сюда, теперь предстала перед Мстиславом Мстиславичем наяву. Он видел вымершие подворья, переполненные мёртвыми телами скудельницы, видел и просто трупы, валяющиеся там и сям, объеденные псами, а вот самих псов уже не видно было на улицах, что могло говорить лишь об одном — сами стали пищей.

Князь смотрел туда, через Волхов, на дворец, возвышающийся над городом, дворец, где ещё недавно жил, считая эту жизнь скучной, томясь по большим делам и новым воинским подвигам. Роскошное и любезное взору это строение сейчас казалось Мстиславу Мстиславичу неким гнойным волдырём, что, испуская зловоние довольства, выпивает последние соки из города, из его слобод и улиц, раньше кипевшими жизнью.

Такие же чувства, очевидно, владели и его верными дружинниками. На их лицах всё было написано. Люди бывалые, много повидавшие, не раз вместе с князем стоявшие бок о бок в сражениях, не раз устилавшие поле битвы сотнями вражеских тел, сейчас они испытывали вместе с гневом и определённую растерянность: такого злодейства ещё не приходилось видеть. Князь бросил взгляд на своего мечника Никиту, который находился рядом неотлучно, и увидел, что тот готов разрыдаться. Неудивительно: Никита-мечник сам был новгородец, и где-то здесь, на Софийском конце, жили его близкие. Застанет ли он кого-нибудь в живых? Пора было, однако, начинать. Мешкать не следовало.

Мстислав Мстиславич подал знак, махнув рукой: вперёд! Все уже ждали этого знака, поэтому через мост дружина прошла быстро, не растягиваясь, как одно слитное тело. Ещё с моста заметили: перед главными, западными воротами детинца [5] Детинец — центральная укреплённая часть древнерусского города, обнесённая стенами. , поднялась суета и беготня. Взятые врасплох, люди Ярослава готовились, сами не зная к чему, — то ли встречать гостей, то ли биться с ними. Впрочем, зная уже о том, кто идёт во главе дружины, непонятно откуда взявшейся, готовились, скорее, к схватке.

По владимирцам было незаметно, что ими управляет чья-то единая воля. Метались вразброд, то выбегая наружу и пытаясь построиться в боевой порядок, то обратно убегали в ворота. Можно было и их понять: не ждали никого, житьё им тут было сытное да бездельное, хоть день-деньской на подворье в бабки играй да с девками из посадниковой челяди шутки шути. В тепле, в холе. И надо же — ни с того ни с сего крик: хватай брони, оружие, беги воевать! Засуетишься.

Всё же они почти что опомнились. На виду у приближающегося Мстиславова отряда успели выстроиться стеной, ощетиниться копьями. И даже десятка два человек на коней посадили. Те пока что стояли позади пешего строя, шевеля мечами да топорами, — чтоб ударить, когда чужое войско будет задержано пешцами.

Выйдя на широкий утоптанный подъём, дружина Удалого стремительно — словно под гору катилась — бросилась на владимирцев. Мечник Никита даже в первые мгновения потерял князя из виду, закрутившись, как щепка в водовороте. И сразу же с обеих сторон, и с той, что нападала, и с той, что защищалась, взметнулся к небу боевой рёв сотен глоток. Посыпались удары, зазвенело железо.

Чтобы определить, где находится Мстислав Мстиславич, мечнику Никите не нужно было долго оглядываться. На ходу уклоняясь и отбиваясь от бестолковых в сутолоке ударов, он направился к самым воротам — там кричало и звенело особенно громко, и, значит, князя следовало искать именно там. Оба войска, начав бой, смешались, и каждый бился будто бы сам по себе.

Протолкавшись сквозь своих и чужих, Никита увидел знакомую широкую спину Мстислава Мстиславича. Князь работал своим излюбленным оружием — двуострым топором, укладывал удары поочерёдно направо и налево. По опыту Никита знал, что во время битвы князь не терпит, если кто-то из своих находится слишком близко от него, — может попасть под горячую руку. От мечника Никиты требовалось одно: защищать князя со спины, вообще следить за тылом.

Он завертелся в седле с поднятым мечом — так, чтобы каждому это было видно и у врагов поубавилось желания напасть на князя сзади. Конь Никиты, знавший, что от него требовалось, послушно заплясал под седлом, в любой миг готовый броситься туда, куда прикажет хозяин.