Соломон Смоляницкий - Три века Яна Амоса Коменского

В Гейдельберге Ян Амос не давал себе ни минуты отдыха — много читал, посещал лекции, работал над «Зрелищем Вселенной», спал урывками, питался скудно. Чрезмерные занятия подорвали здоровье. Болезнь, незаметно подкравшись, однажды свалила его и вцепилась мертвой хваткой. Отпускала медленно, неохотно, и как-то в одну из бессонных ночей пришло решение идти домой, на родину. Пора! Университет в Герборне окончен, а здесь, в Гейдельберге, продолжать эту изнурительную жизнь больше невозможно. Тут же, не откладывая, Ян Амос написал своим покровителям письмо. Ответ не заставил себя ждать, и с первыми весенними днями Ян Амос тронулся в путь.

Карман у него был пуст. Все свои скудные сбережения он отдал за рукопись Николая Коперника [17] Коперник Николай (1473—1543) — выдающийся польский математик, философ и астроном. Впервые построил новую теорию гелиоцентрической системы мира, по которой Земля и планеты вращаются вокруг Солнца, и разработал систему движения небесных светил. «О круговращении небесных светил», которую купил у вдовы профессора Христмана, преподававшего в свое время в Гейдельбергском университете. Но Ян Амос не отчаивался, хотя путь лежал неблизкий и проделать его предстояло пешком. Ведь он шел на родину, навстречу солнцу, теплу, и каждый шаг приближал его к милой Моравии.

...И вот Ян Амос в Чехии, и скоро Прага, встречи с которой он ждал с таким нетерпением. И над ним тихо плывут облака. Одни тают на глазах, другие вновь рождаются. Вот так, сменяя друг друга, возникают в воображении образы, картины далекого детства и недавних лет... Пожалуй, пора идти дальше — усталость прошла, да и беспокойство рассеялось. Очень нужна была ему эта короткая остановка в пути, чтобы оглянуться на прошлое, что-то понять в себе, в своей судьбе. Как бы ни сложились обстоятельства на родине, он не должен плыть по течению — пришло время выбрать свой путь.

Ян Амос поднялся, надел на плечи котомку, взял палку и зашагал к проезжей дороге.

Вьется дорога среди холмов, спускается в долину, убегает к горизонту, манит, зовет за собой. Нигде в Европе не видел Ян Амос такой красоты, нигде так не радовала, так не трогала сердце природа, будто созданная в утешение многострадальному чешскому народу. Беспросветная бедность словно навечно поселилась в каждой крестьянской халупе. Да и как ей не быть? От зари до зари крестьяне гнули спину на панских землях — отрабатывали барщину, да еще были обязаны платить натурой, да еще денежный налог — «урок». К тому же паны присвоили себе право собирать с крестьян государственные налоги и беззастенчиво наживались на этом. Черные дела творились на его родной земле! Пользуясь полным бесправием своих крепостных, магнаты и паны захватывали общинные луга, сгоняли крестьян с их наделов, а взамен давали меньшие и худшие.

Измученные господским произволом, крестьяне уходили в город искать лучшей доли, бежали в леса. Ян Амос уже встретил два опустевших села, зарастающие дикими травами. Страшное это было зрелище — полуразвалившиеся халупы с пустыми окнами, откуда несло плесенью. И кругом ни души. Он долго стоял возле такой халупы, как стоят над могилой человека. До какого же отчаяния нужно было дойти, чтобы бросить дом и свой клочок земли, политый потом и слезами отцов и дедов, — земли, где они родились!

Случалось, в непогоду, на ночь глядя, Коменский заходил в крестьянскую халупу, просился переночевать, и его приглашали разделить скудный ужин — миску похлебки или кусок хлеба. Он слушал скупые разговоры о насущных заботах. Выхода из тяжелой нужды крестьяне не видели. Да и кому они могли пожаловаться? Суды оставались в руках господ, а сеймы [18] Сейм — сословно-представительное учреждение, в определенные периоды обладавшее значительными полномочиями: избрание короля, решение вопросов войны и мира, строительство новых городов, выступление с законодательной инициативой и пр. уже давно ввели наказание за так называемые необоснованные жалобы. И все же Ян Амос не мог расстаться с надеждой, что жизнь переменится к лучшему, хотя и понимал: для Чехии наступают трудные времена.

События последнего времени вызывали тревогу. Три с лишним года назад, казалось, утвердился мир между католиками и протестантами. «Грамота его величества» [19] «Грамота его величества», обнародованная под давлением чешских сословий Рудольфом II Габсбургом в 1609 году. Согласно этой грамоте, чешские протестанты получали право свободно исповедовать свою веру, публично совершать богослужения, строить церкви, иметь свои организации и учреждения и строить школы. Они получили также в свои руки управление Пражским университетом. давала протестантам, в том числе чешским братьям, свободу вероисповедания, право управлять церковной организацией и учреждать школы. Но не успел Ян Амос приехать в Герборн, как из Праги пришло тревожное сообщение: католический епископ немецкого города Пaccay Леопольд со своим войском вторгся в Чехию. Он был разбит наголову. Вскоре, однако, в Герборн и Гейдельберг земляки снова стали привозить дурные вести: король Матвей, сменивший на чешском престоле Рудольфа II, несмотря на обещания, и не думает выполнять «Грамоту его величества», силою вырванную у Рудольфа II. Говорили о происках пражского епископа Яна Логелия, преследующего протестантов, особенно чешских братьев, ненавистных католикам своим демократическим духом; спорили о будущем Чехии, которая опять, как двести лет назад, во времена великой народной войны, могла стать ареной кровавой борьбы.