Алла Хемлин - Заморок

Я подумала, что надо спросить Якова, пускай пояснит до конца с своей стороны. Я про свою сторону тоже всегда поясню.

Конечно, в эту самую секундочку я не кинулась к Якову в комору. У меня ж было завтра тоже.

Ага.

На сегодня я наметила работать на своем месте и своей работой показать, что жизнь есть жизнь, хоть без никого, хоть теперь и без Лоры тоже.

Я такая была в работе не одна. Степан Федорович варил блюда — первое и второе.

Нина подхватывала у Степана Федоровича, что требовалось по технологии приготовления блюд, хоть первого, хоть второго.

Галина мыла посуду и подметала веником, где полагалось по грязи.

По правде, Галина всегда подметала и не молчала, а тут в коллективе такой сбой. Когда случается все-все по плану, человеку не сильно обидно, человек понимает, что волноваться не надо, что надо сказать «есть» и быть дальше и дальше.

Да.

Конечно, с нас всех-всех на кухне Галина выбрала для разговора меня. У меня получился авторитет не по годам, потому.

Я сама по себе не люблю, если меня веником вкруг обметают и обметают. Первое. Плохая примета, люди говорят, что не выйдешь замуж. А Галина меня обметала. И так, и так тоже.

Допустим, я сразу поняла, что Галине хочется поговорить, что Галина веник выставляет наперед разговора, что у Галины веник стал вроде языка.

Ты ж человек. Скажи своим языком. Как можешь, а скажи. Может, люди возьмут тебя и поймут. Веник же грязный, этим веником я не знаю что. Тьху!

Галина веником перестала, а своим языком начала меня спрашивать.

— Марийка, ты возле начальства соваешься, не сообщали, может, нас сглазили?

Я сказала Галине, что про сглазили умный человек всегда не верит. Что никто никого не сглазил, что нету такого в мире, кто б мог сглазить целый коллектив.

Я сказала, что такое мнение у меня лично, что начальство думает похожее, что другое и в голову никому не должно залазить.

Галина сказала, что понятно, что хоть и так, а Лору жалко, что Катерину жалко тоже, и Надежду.

Я сказала Галине, что Лору и Катерину сравнивать не надо, что Надежду тем более. Что надо в порядке поступления. Что поступление было так: Катерина, Надежда, Лора.

Галина сказала, что понятно.

Галина перестала своим языком и веником тоже и пошла.

С работы я села на автобус.

Я загадала, что автобус подойдет, и автобус подошел. Конечно, автобус всегда подходит, я загадала такое ни для чего, а просто.

Я ехала и думала про Фросю. Одно до другого всегда ж касается. И сейчас коснулось. Я про веник и про язык. Фрося.

Да.

У меня день получился тяжелый как для нервов. У меня нервы стали сильно слабыми-слабыми. Так — я вся-вся сильная, а нервы у меня — нет. У меня много переживания, потому.

Я себе решила, что на ужин кушать не буду. На работе я хорошо покушала, первое и второе тоже.

Мне компот давно не нравится. Я наметила себе пить какао или, может, кофе. Какао называется «Золотой ярлык». Я ж уже говорила. Вкусно и питательно.

Я взяла и сварила себе, чтоб мне тоже получилось вкусно. По правде, про питательно я не подумала.

Я какао пью две чашки или уже четыре. Мне нравится, когда все-все делится на два. Я ж уже говорила.

Сейчас сделалось четыре чашки. Я, когда в кастрюльку какао ложу, всегда перелаживаю. Оно ж жалко, если будет недовложение.

Люди говорят: «Про вовка промовка, а вовк у хату». Конечно, одно всегда касается до другого. Про это я уже тоже говорила. Одно вкусно, которое в квартире у Александра Ивановича. Другое вкусно, которое какао. Яков получается третье. Яков не потому, что вкусно. Яков до всего-всего касается, потому.

Яков — раз! — и пришел.

Яков стукал в окно не как люди, а выстукивал музыкой. Сейчас раздалось «Взвейтесь, кострами, синие ночи». По правде, мне лучше нравится, чтоб «Ландыши».

Пускай.

Яков еще в сенях начал:

— Изергиль, молодец, какао наварила. Целую коробку жахнула? Не? Меньше? Больше? Богатая ты, Изергиль! Дашь какао? Не? Дай! Ой и люблю ж я какао!

Яков говорил про какао, вроде Яков пришел в гости до какао, а до меня не пришел.

Конечно, я налила Якову чашку, полную-полную. Себе тоже полную-полную. Получилось две чашки. Два поделить на два, равняется один. Один да один, получается два.

Да.

Яков спросил, может, я дам белый хлеб с маслом. Конечно, я дала Якову одно с другим. Хлеб я всегда покупаю белый кирпичик, а черный нет, не покупаю, при маме Тамаре у нас в доме белого хлеба не покупалось, потому я белый. Масло у меня всегда двести грамм.

Яков намазал масло на хлеб, называется «под зубы». Это когда, допустим, человек укусит, так видно. У Якова было видно-видно.