Марта Гумилевская - Как открывали мир. Где мороз, а где жара [Из истории путешествий и открытий]

Раньше утверждали, что Ледовитый океан мелкий, что течения, которые увлекают льды с сибирским плавником, образуются пресными водами громадных сибирских рек.

А что оказалось на самом деле?

На самом деле измерения показали, что Ледовитый океан очень глубок. Лот — прибор для измерения глубин, пеньковый трос с грузом на конце, — никак не мог достигнуть дна. Товарищи Нансена шутили, что возле земной оси в земном шаре дырка, вот они и не могут нащупать дно.

Эти измерения дали еще один неожиданный результат. Оказалось, что верхний слой воды океана холоднее нижнего, того, что лежит на глубине от 200 до 600 метров. А еще ниже — снова холодный.

Этот более теплый промежуточный слой, раздумывал Нансен, пожалуй, не что иное, как ответвление Гольфстрима, который начинается во Флориде, у берегов Америки. Так оно и оказалось, и теперь мы называем его теплым Северо-Атлантическим течением.

Замечательные, крупные открытия! Они должны бы радовать сердце исследователя. Но тут примешивалось нечто такое, что омрачало радость. Свои расчеты дрейфа «Фрама» Нансен строил на том, что Ледовитый океан мелкий, что льды увлекают на запад воды сибирских рек. Теперь же, при такой глубине океана, на течения не приходится рассчитывать. Теперь вся надежда на ветер. А он не всегда бывает попутным.

И Нансен записал в своем дневнике:

«Воскресенье, 18 февраля 1894 года. Скучная история. По-прежнему дует северный ветер. В сентябре пребывали на 79° северной широты, а теперь — на 80°. Как выговаривается, так и пишется: один градус за пять месяцев. Если „Фрам“ и дальше будет двигаться с такой скоростью, то на полюс попадем через 45 или, скажем, через 50 месяцев, а через 90 или 100 достигнем 80° северной широты по ту сторону полюса с вероятным расчетом выбраться через один или два месяца из льда и вернуться на родину. В лучшем случае будем дома только через 8 лет, не раньше».

Тут было от чего приуныть.

Однако случалось и нечто утешительное. И тоже странное. Четыре дня дул северный ветер и отнес «Фрам» всего на 3° к югу. А слабые южные ветры за одни сутки передвинули корабль на 9° к северу. Разве это не удивительно? Нет, нет, что ни говорите, а не может обманывать ни тот же сибирский плавник, ни вещи с «Жаннеты». Значит, ошибка в расчетах не так уж велика.

Но вот к полюсу, по-видимому, все же не пройти, несет их южнее. И тут снова задача: как быть? Правда, дрейф «Фрама» с самого начала не был рассчитан на полюс, и не так уж это важно, в конце концов, пройдут они через точку, «вокруг которой все вертится», или нет! По сути дела, размышляет Нансен, полюс — это вопрос тщеславия. Пустяк по сравнению с тем, что они делают и что надеются сделать. И все же ученый должен был признаться, что «настолько глуп», что охотно пошел бы на полюс пешком, на собаках.

Чем дальше, тем больше Нансен думает о санном походе и наконец приходит к мысли, что должен, обязан пройти как можно дальше к северу. В этом он видит свой долг. И вырисовывается четкий план: он пойдет на собаках с одним спутником этой весной, когда «Фрам» будет примерно километрах в 700–750 от полюса. В спутники он решил пригласить лейтенанта, Иогансена. Они сойдут с корабля числа 20 февраля следующего года. Если все будет благополучно и путь окажется сносным, за 50 дней они достигнут заветной точки. Обратно пойдут лучше всего сразу на Шпицберген. Возможно, попадут и к Земле Франца-Иосифа, где должна была работать английская экспедиция. Разумеется, встретиться с ней — дело маловероятное, но с архипелага Земли Франца-Иосифа доберутся же они до Шпицбергена! А там часто ходят промысловые суда.

Нансен поделился своими планами с товарищами, и при полном всеобщем одобрении начинается оживленная подготовка к полюсному походу.

20 февраля 1895 года четыре тяжело нагруженные нарты с 28 собаками отправляются в путь.

Накануне — торжественный обед. Теплые слова напутствий и пожеланий. Все понимают, что санная экспедиция — дело не шуточное, оно может стоить жизни. Но мужественные люди не хотят думать об этом, они верят в свои силы. И все-таки у остающихся слезы навертываются на глаза. Пятеро товарищей во главе с капитаном Свердрупом, который остается заместителем Нансена, идут провожать Нансена и Иогансена. «Фрам» сияет огнями — это салют в честь отважных! Свердруп приказал, чтобы некоторое время, пока «Фрам» остается в пределах видимости, на нем горел фонарь как путеводная звезда. Мало ли что может случиться! Может, придется повернуть обратно, и тогда огонек будет приветливо манить путников, приглашая к себе.