Юрий Трусов - Золотые эполеты

— Да, ты прав, черт возьми! Я хотел его для острастки, когда вырвался из его рук, полоснуть саблей, но потом подумал, что только ранить такого быка опасно. Слишком силен — надо убивать. А за убийство безоружного мне, гвардейскому офицеру, или каторга или надо уходить с позором из полка. Впрочем, погоди. Я ему могу сполна отомстить, правда, несколько необычно. Он, кажется, любит свою Дульцинею?..

— Ну конечно! Иначе бы он не отделал тебя так, — сказал Пьер.

— Вот я и возьму в отместку сию крепость штурмом, по всем правилам любовной науки.

— Но это тоже невозможно. Маман моя на страже и принимает участие в судьбе этой девицы.

— Ах, черт возьми! Не хватает еще этого. — Покраснел с досады Проханов. Он капризно закусил верхнюю губу, ощетинив тараканьи усы.

— Что ж, — сказал он мрачно после раздумья, — пустим в ход тогда золото, дадим сей девице сотенную, неужели она устоит?

— Устоит. Ей-богу, устоит! — ответил Пьер. — Ты забываешь, что она влюблена в своего казацкого Ромео.

— Проклятье!.. — поморщился Проханов. — Ну и влип же я в эту глупейшую историю в вашем забытом богом крае, но раз так, то я буду ждать, как мудрый стратег, своего часа. Буду ждать, — повторил он и заговорщицки подмигнул.

Пьер подумал, чего или кого решил ждать приятель. Вспоминая и другое — фразу «тогда успею». В чем он хочет «успеть»?..

Эти загадочные слова прояснились лишь после отъезда Виктора Петровича, когда Пьера ранним утром неожиданно разбудил Проханов. Позвякивая шпорами, он предстал перед ним в парадном мундире, наполнив спальню блеском позументного шитья, аксельбантов и запахом крепких духов. Черные кудри свои поручик смазал бриллиантином, пригладил, выложил тщательно волосок к волоску. Его смуглое, выбритое лицо было до белизны припудренным. Сонный Пьер окинул взглядом своего друга. Такого неотразимо-красивого блестящего офицера он давно не видел.

— Куда ты вырядился с самого утра? — спросил он с удивлением.

— Вставай, лежебока! Поскорее одевай мундир. И по всей форме… Живей! Понял?!

Пьер привык так во всем повиноваться приятелю, что мгновенно поднялся с постели и с помощью расторопного камердинера стал торопливо одеваться. Облачившись в мундир, он снова спросил Проханова.

— Скажи, ради бога, куда мы так рано попремся?

— Недалеко. В апартаменты твоей мамаши.

— Ты шутишь, Ромул? Зачем к моей маман?

— На утренний кофе.

— Ну что ты затеял? Скажи, если это не тайна?

— Милый, Пьер. У меня от тебя нет тайн.

Важно покрутил черный, блестящий от фиксатуара ус поручик. — Затея моя весьма проста. Настал час штурма крепости, час моей мести. Твоя маман, как я узнал, всегда пьет кофе со своей пассией — Богданой. Единственная возможность побывать в ее обществе — попить кофе у твоей маман.

— Далась тебе эта Богдана…

— Просто хочу произвести на нее хорошее впечатление, чтобы она не думала, что я плохо воспитан.

— А что значат твои слова о мести и о штурме, Ромул? Проханов рассмеялся.

— Это лишь шутка, Пьер. Просто шутка. Я давно забыл про глупый инцидент с женихом этой девицы.

— Смотри, Ромул, чтобы нам не впутаться в новую неприятность.

— Успокойся. И веди меня к твоей маман, а то мы, черт возьми, опоздаем на кофе.

— Хорошо, я верю тебе, Ромул. — Звякнул шпорами Пьер.

Ранним утром Наталья Александровна всегда пила кофе с лимоном. Это происходило в небольшом зале. Обычно она пила кофе вдвоем с мужем. А в его отсутствие с Еленой, матерью Кондрата. В последнее время с утра ее постоянной гостьей стала и Богдана. С ней хозяйка усадьбы вела долгие доверительные беседы.

Залец примыкал к спальне и будуару Натальи Александровны. Здесь не было громоздкой мебели, все было красиво и уютно: красивые картины, изображающие лесные пейзажи, белые, с бархатными сиденьями, удобные кресла, окружавшие в центре зала такой же белый изящный столик, на котором ставили кофейный сервиз.

Когда оба приятеля вошли в комнату, в фарфоровых чашечках уже дымился кофе. Наталья Александровна с Богданой сидели в белых утренних платьях. Для них визит офицеров явился полной неожиданностью. Богдана поднялась было с кресла и хотела юркнуть из комнаты. Но хозяйка взяла ее за руку, удержала и заставила снова сесть:

— Привыкай, милочка, к нежданным гостям, — спокойным голосом, с улыбкой сказала Наталья Александровна и, отвечая на приветствие вошедших, спросила: — Чем я обязана столь раннему визиту?