Георгий Полилов - Андрей Боголюбский

«Галок вот пожалел, а десятерых ребятишек пожалеть не хочешь?»

Прильнув к брёвнам, Алексей постоял, посмотрел на зажатый в руке нож и положил его обратно…

Несколько дней просидел он в сарае. Два раза вызывали его в избу к тысяцкому. Предлагали перейти на сторону новгородцев, но он отказывался.

Кузнец Данило - так звали караульщика - оказался добрым, разговорчивым новгородцем. Он рассказывал о своих делах, передавал всё, что слышал в городе:

- Сказывают, что киевский князь боится вашего Андрея.

- А ваш князь не боится?

- А Бог его знает…

- Что-то Господин Великий Новгород часто князей меняет! То у вас один князь, то другой.

Данило погрузил свои корявые пальцы в бороду и ухмыльнулся:

- Князей много! Бояре да купцы всё ищут, чтобы был послушен их воле. Жил бы себе на городище, в дела Новгорода не вмешивался, за хлеб-соль благодарил. Может, и найдут такого… Нам-то, мизинным людям, всё одно легче не будет…

Как-то Алексей сказал Даниле:

- Ты бы помог мне! Тяжело мне здесь. Дома жена да дочь. Сгину я в неволе! Принёс бы одежонку какую, показал, где здесь пройти легче через городские стены.

Данило посмотрел на него и отвернулся:

- Тебя от лихой смерти спасти, а самому положить голову на плаху?

После этого они долго не разговаривали.

Скоро Алексея освободили от караульщика. Он чистил конюшни, носил воду, колол дрова. Раза два встречался с Данилой, но кузнец не здоровался с ним и смотрел, как на незнакомого. Лишь раз показалось Алексею, что Данило посмотрел на него как-то странно.

Во двор к тысяцкому привозили оружие, овёс и сено, иногда приводили коней. Из разговоров с простыми людьми Алексей понял, что не враги они владимирцам. Ремесленники и орачи хотели, чтобы на земле их было тихо и мирно, чтобы не разоряли её раздорами и войной. Они не любили латинских и греческих монахов, бояр своих называли христопродавцами, подсмеивались и над попами.

Алексей ждал случая, чтобы бежать. Двор тысяцкого охранялся воинами, и трудно было выйти за ворота. И всё же его не покидала мысль о возвращении к своим. Несколько раз он заговаривал с воинами-караульщиками, но они, не отвечая на его вопросы, грубо отгоняли от ворот:

- Иди, иди, а то самому тысяцкому пожалуемся! Алексей решил притвориться, что смирился со своей участью.

Однажды к высокому крыльцу избы подъехали двое в нарядных кафтанах. Коней они передали отроку, а сами поднялись по лестнице. Алексей загляделся на высокого, тонконогого коня в яблоках, вздохнул. Грудь захватило от смелой и дерзкой мысли: «Подойти сейчас к отроку, будто по какому делу… меча обнажить не успеет - свалю на землю. А там… поминайте, братья новгородцы, княжого мастера Алексея…»

Ночью Алексею снилось, что сидит он на этом коне, но никак не может сдвинуть его с места. Проснулся от лёгкого толчка в бок. Поднялся, протёр заспанные глаза, увидел Данилу.

- Тсс!.. Алексей, я тебе принёс кафтан. Одевайся попроворней, выведу тебя за стены.

Багровый закат давно догорел на стенах Святой Софии. Из-за зубцов крепостной стены медленно выполз серебряный полумесяц. Оглядываясь по сторонам, Данило осторожно вёл Алексея по спящим улицам города. В насторожившейся тишине глухо застучали о бревенчатый настил конские копыта. В переулке из-за угла неожиданно выросли трое. Алексея схватили за руки. Позади себя он услышал крик Данилы:

- Други, за что?

- Молчи! Где нужно, узнаешь.

Бородатый широкоплечий мужик с размаху ударил в лицо. Алексей почувствовал во рту солоноватый вкус крови.

«Несмышлёныш… попался, как кур во щи!..» - подумал он с отчаянием.

- Кто вы? Куда ведёте?

И опять удар, на этот раз уже от другого, молодого парня. Лязгая зубами, Алексей метнулся в другую сторону и затих. Спрашивать нечего, всё ясно…

Двое шли по бокам, третий верхом на коне ехал впереди и на верёвке вёл Данилу. Все пятеро прошли до конца улицы, свернули в узкий переулок и остановились перед высокими воротами. В голове Алексея одна и та же мысль: «Попался, теперь конец. Данилу тоже казнят».

Со скрипом отворились двустворчатые ворота. При свете факела Алексей увидел своих недругов. Один, до самых глаз заросший чёрной как смоль бородой, похож на цыгана, другой, помоложе, костистый, с кривым, перешибленным носом. Оба при мечах; складками спадают широкие плащи, надетые поверх кольчужной рубахи. Нечего сказать, хороши воины, таким и в мирные дни на большой дороге не попадись!

В просторной горнице развязали руки. Подвели к столу. Алексей поднял голову: напротив сидел боярин, который когда-то был проездом во Владимире и заказал у Николая рукоятку к мечу. Алексей ахнул.