Александр Кривицкий - Ежедневные заботы

Заблуждения народовольцев, мстителей царизму за народное горе, хорошо известны. Но действия этих людей были лишены низменной основы. Они не хватали заложников, не требовали за них выкупа, не входили в контакт с уголовным миром, не получали субсидий от иностранных разведок и политических партий, то есть не делали всего того, что отличает американских наемников-террористов во всем мире.

Самое же существенное состоит в том, что не было в истории более страстного противника террора как метода завоевания власти, чем основатель Советского государства Ленин. Свыше чем в тридцати томах его собрания сочинений упоминается о терроре. Ленин отвергал практику народовольцев и уличал в псевдореволюционности террористов-эсеров.

Террор он называл авантюрой, актом отчаяния, а веру в него — иллюзией, неверием в массы. В статье «Современное положение России» Ленин писал: «Террор был заговором интеллигентных групп. Террор не был связан ни с каким настроением масс. Террор не подготовлял никаких руководителей масс. Террор был результатом — а также симптомом и спутником неверия в восстание…»

Другое дело — партизанская война, когда массовое революционное движение в той или иной стране уже на деле дошло до восстания. В 1905 году рабочий отряд в 70 человек напал на рижскую тюрьму, чтобы освободить политических заключенных.

Ленин писал, что «это уже не заговор против какой-нибудь ненавистной персоны, не акт мести, не выходка отчаяния, не просто устрашение, нет, это обдуманное и подготовленное, рассчитанное с точки зрения соотношения сил, начало действий революционной армии».

Ленинская мысль свежа и злободневна. А ее истоки нетрудно обнаружить в историческом опыте освободительных движений США, Франции, России…

У вас есть вопросы, мистер Пайпс?

Есть такое понятие «заурядные военные действия», то есть обычные, общепринятые на данном этапе развития тактики и техники: поиск разведчиков, артиллерийская дуэль, вылазки диверсионных групп в тыл противника, выстрелы снайперов, разведка боем. Различные формы наступления и обороны. Все они вытекают из обстановки на фронте, подчинены общему замыслу командования.

Ленин, прекрасный знаток военных проблем, полагал, что «террор никогда не может стать «заурядным военным действием». Это замечание отсекало террор от революционных выступлений масс, но, разумеется, не касалось военных подлостей капитализма. США превратили террор в обычные военные действия. А американский профессор бормочет что-то о народовольцах…

Соединенные Штаты требуют стабильности как изощренной формы неоколониализма, как гарантий против революционных потрясений в мире. Но таких гарантий Советский Союз им не давал и дать не может. Обещанное всему свету новаторство Белого дома на международном поприще обернулось старыми догмами имперской политики США. Страна террора все шире и шире выносит его за свои пределы да еще хочет прикрыться русскими народовольцами. О, лицемеры!

Кстати, поглядим, как это слово объясняет русский толковый словарь Даля: « лицемерить — принимать на себя личину, быть двуличным, действовать притворно». Вот так!

Читаю различные материалы о новой ядерной стратегии Пентагона и размышляю о природе маниакального.

— Знаете вы, что такое амок?

— Амок?.. Что-то припоминаю… Это род опьянения.

— Это больше, чем опьянение… Это бешенство… Это, вероятно, как-то связано с климатом, с этой душной, насыщенной атмосферой, которая, как гроза, давит на нервную систему, пока, наконец, она не взрывается…

Человек вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу… и бежит все вперед и вперед… сам не зная куда. Кто бы ни попался ему по дороге, он убивает его своим «крисом» — кинжалом, и вид крови еще больше разжигает его. Пена выступает у него на губах, он воет как дикий зверь… и бежит, бежит с истошными воплями, с окровавленным ножом в руке, по своему ужасному неуклонному пути. Люди кричат, предупреждая других при его появлении: «Амок! Амок!»…

Впечатляющая картина маниакальной одержимости, бешенства заимствована мною почти дословно из знаменитой цвейговской новеллы «Амок».

Не ищу полной аналогии. Но, согласитесь, в этом литературном образе воображение без труда уловит сходство с теми, кто одержим военным психозом. Если бы гонимый бешенством амока, размахивая узким мясницким ножом, еще и кричал бы о святости «прав человека», аналогия была бы полнее.