Владимир Грусланов - Серебряные трубы [Рассказы]

В письме к подарку они рассказали, что последний из потомков казачьего рода Кайдаша оставался без наследников мужчин. Он не хотел, чтобы фамильная реликвия попала в женское монисто и послал полтину в дар поэту, а тот написал еще одну поэму: «Ружье с Кавказа».

Несколько строк поэт посвятил суворовской полтине.

Простые, безыскусные стихи сохранили нам легенду о славном казаке Кайдаше.

— Вот и весь рассказ, — сказал полковник, закрывая тетрадь.

— Вы хотите знать, где находится ружье с суворовской полтиной? Оно перед вами на стене. Его сберегла моя мать, жена поэта, воспевшего удалые дела казаков.

Рабочий день начался, как обычно.

Несколько минут ушло на утреннюю «прогулку» по безлюдным еще залам музея. Это являлось как бы зарядкой перед трудовым днем.

Тихо в эти часы в музейных залах. Идешь по ним, бросаешь рассеянный взгляд на расположенные справа и слева, казалось бы, самые обыкновенные вещи и вспоминаешь историю каждой: почему она здесь, о чем должна говорить людям, к чему призывать, что прославлять. Ведь все они, эти вещи, потеряли свое будничное назначение.

Попав в музей, они стали историческими экспонатами. За каждой — сто, двести, триста, а то и еще большее количество лет существования. Если же какая-нибудь насчитывает меньше, так у нее такая громкая история, что остановишься перед ней и невольно заговоришь шепотом.

Нет, все спокойно в залах, все на своих местах, все готово к встрече с любознательными посетителями. Пора приниматься за «текущие дела».

Шел второй год с того дня, когда окончилась Великая Отечественная война с фашистами.

Патриотические чувства советских людей достигли большого накала. Любовь к своей родине, гордость за ее настоящее и прошлое толкали их на необыкновенные дела.

Рядовые люди, не ученые историки, а рабочие, колхозники, инженеры и техники, врачи, учителя, агрономы, солдаты и офицеры, старались сохранить все, мимо чего пронеслось огненное крыло войны и что хоть немного напоминало о славе родной земли.

Отдел пополнялся все новыми и новыми экспонатами.

Увидев меня, полковник, мой начальник, известный военный историк, протянул телеграмму.

— Почитайте-ка!

Я прочел вслух:

«Комсомольцы города Измаила посылают в дар музею две старинные пушки весом одна — тонну, другая — полторы тонны, подготовьте выгрузку, встречу.

Иван Буталов».

— Кто он, этот Буталов? — спросил начальник.

Я пожал плечами.

— Не знаю! Хотя!.. — Я задумался, стараясь вспомнить, где мне приходилось слышать это имя.

— Позвольте, позвольте! Иван Буталов? Ах, да!..

И я вспомнил 1940 год, двадцать пятую пехотную имени Чапаева дивизию, Измаил, старого школьного учителя, «отца Иринея», как звали его школьники, и его ученика, любителя-археолога, Ивана Буталова.

Так значит он жив, этот порывистый, решительный юноша.

— Что ж, готовьтесь к торжественной встрече, — сказал начальник. — Пушечки-то, небось, не простые. С солидной историей пушечки, и репутация у них неплохая!

Дней через пять в музей пожаловал Иван Буталов.

— Секретарь горкома комсомола города Измаила, — представился он.

Меня Иван узнал сразу.

— У вас верная примета, усы кавалериста, да еще такие черные, сами в глаза бросаются! — объяснил он, пожимая мою руку.

— А вот вас, — сознался я, — не узнать. Выросли, возмужали. Только и осталось от прежнего Ивана Буталова, что комсомольский значок на груди да горячее сердце под ним.

Мы с полковником глядели на атлетически сложенного, мускулистого двадцатидвухлетнего парня с загоревшим до черноты лицом, с сверкающими, как угли, цыганскими глазами. Полувоенный, без погон, костюм туго обтягивал крепкую фигуру Буталова с орденом Красной Звезды на гимнастерке.

— Воевали? — спросил полковник.

— С советскими войсками ушел из Измаила, с ними же вернулся туда! — горделиво улыбнулся юноша. — Вместе с учителем!

— Отцом Иринеем? — вырвалось у меня.

— С ним!

— Живой?

— Живой!

Я не выдержал и еще раз крепко потряс руку Ивана Буталова.

— За старика!

— Он еще не старик! Если б к непогоде не ныли кости, — говорит наш учитель, — он бы порылся еще в земле и такие бы экспонаты для музеев откопал, все диву бы дались! Привет вам от него и две чугунные пушки! Принимайте.