Дэвид Кертцер - Похищение Эдгардо Мортары

Похоже, тогда не было недостатка в заговорщицких планах вырвать Эдгардо из уже слабеющих рук папы. По-видимому, в них оказался замешан даже сам Гарибальди. В его армии добровольцев — отчаянных людей, готовых рисковать жизнью ради идеала единой Италии, — было, что интересно, много иностранцев. Один из них, английский еврей по имени Карл Блюменталь, разозленный провалом всех дипломатических попыток добиться освобождения Эдгардо, выдвинул собственный план повторного похищения мальчика. Он и трое его друзей переоденутся монахами, проникнут в таком виде в римский монастырь, где держат Эдгардо, и убегут вместе с ним. В 1860 году Блюменталь просил Гарибальди одобрить его план, и Гарибальди (который, кстати, позже упомянет дело Мортары в романе собственного сочинения) дал свое благословение. Однако этот план так и не был претворен в жизнь — рассказывали, что его выполнению помешала неожиданная смерть одного из заговорщиков [357] Volli, «Il caso Mortara nell’opinione pubblica» , pp. 1136–1137. Роман Гарибальди «Тысяча», впервые опубликованный в 1873 году ( I Mille , 1982), довольно подробно рассказывает о двух евреях-выкрестах и отражает резкие антиклерикальные и антикатолические взгляды автора. О деле Мортары Гарибальди упоминает, когда речь заходит об обряде крещения тех двух персонажей в одной из римских церквей: «Поклонники этих тошнотворных церемоний наверняка радовались одному такому случаю — обращению юного Мортары, которого попы ребенком отняли у родителей, чтобы сделать из него католика» (p. 165). .

Гарибальди был не единственным человеком, увидевшим беллетристический потенциал в драматичной истории Мортары. Уже вскоре после похищения Эдгардо появилось сразу несколько пьес на эту тему. Наиболее значительной из них была «Гадалка» ( La Tireuse de cartes ) — на ее премьере, состоявшейся в Париже 22 декабря 1859 года, присутствовали сами император с императрицей. Драма была навеяна делом Мортары, но содержание ее существенно переосмыслено, чтобы привлечь более широкую публику, причем действие было перенесено во Францию XVII века. Сюжет этой драмы подробно пересказывался в Monitore di Bologna , где пьесу хвалили за то, что она «воскрешает в памяти историю, потрясшую весь мир, и вызывает сочувствие к ее героям» [358] Monitore di Bologna , приложение к № 11 (15 января 1860 года), с. 1–2. Вступление к пьесе описано и Исидором Каэном в «Chronique du mois», Archives Israélites, январь 1860 года, с. 47–48. По-видимому не желая оскорбить религиозные чувства католиков, драматург представил дело так: воссоединившись с матерью, ребенок все-таки не отвергает свою новую религию. . Пьесу вскоре перевели на итальянский язык и показали в Болонье в том самом месяце, когда отца Фелетти выпустили из тюрьмы [359] Corriere dell’Emilia , 19 апреля 1860 года. .

Учитывая дух времени, совсем неудивительно, что в Италии инсценировки истории Мортары выливались в восхваление национального объединения и в поношение папского правления. Но для соответствия такой цели требовалось придумать более удовлетворительную концовку. Действие самой известной из этих пьес, La famiglia ebrea («Еврейское семейство»), написанной Риккардо Кастельвеккьо в Милане в 1861 году, происходило в Болонье в 1859 году, однако похищение главного героя — еврейского мальчика, тайно крещенного домашней служанкой, — произошло, согласно сюжету, двадцатью девятью годами ранее. Хотя мальчика вырастили иезуиты, в его душе все эти годы тлела ненависть к тем, кто лишил его родителей, и он стал тайным вожаком болонских сторонников объединения Италии.

В последней сцене этой пьесы, когда в Болонье происходит восстание патриотических сил, герой наконец воссоединяется со своим отцом-раввином. Кардинала-легата арестовывают, но прежде чем его уводят, он злобно бросает раввину: «И все-таки вы не насладитесь плодами своей победы. Я посеял раздор в вашей семье: отец — иудей, а сын — христианин!»

«Вы забываете, — возражает раввин, — что уже взошла звезда свободы, и ее свет разгоняет туман предрассудков и невежества. Христиане и иудеи, протестанты и католики станут одной семьей. Все мы пожмем друг другу руки на алтаре единой нации и назовемся одним именем: итальянцы!» [360] Riccardo Castelvecchio, La famiglia ebrea. Dramma in quattro atti ed un prologo (1861). Не израсходованный до конца драматический потенциал дела Мортары в Италии оказался снова востребован сравнительно недавно: в 1983 году вышел роман, в основу которого легла эта история. См. Pier Domiano Ori e Giovanni Perich, La Carrozza di San Pietro (1983).