Александр Харламов - Перед грозой

Немец кивал сочувственно головой, не понимая ни слова. Обнял ее, погладив по непокрытой голове.

— Ганс! — умоляла она. Анна до сих пор не понимала, как сестре удалось достучаться до немца, ни слова не понимающего по-русски, но уже через полчаса возле их дома стояла бургомистровская подвода, с наваленной на ней охапкой сена и сидящим на ее краешке Вилли. Они вдвоем терпеливо ждали пока Акулина соберется. Ганс гладил каурую лошаденку, конфискованную из колхоза, а его напарник грустно смотрел на опустевший и какой-то слишком уже тихий двор, за полгода ставший ему родным домом.

— Я должна…Понимаешь обязана! — Акулина вырвал из рук анны платок обратно и начала натягивать валенки.

— О детях подумай! — воскликнула Анна, пытаясь ее остановить. — Ведь едешь в никуда, вместе с врагами! Где ты будешь искать свекра? В комендатуру пойдешь?

— Может, и пойду! — гордо вскинула растрепанную голову Акулина.

— Там они тебя только и ждут! — съязвила Аня.

— А дети…Если что со мной случись…

— Акуля!

— Ань… — Акулина села на чудом уцелевшую лавку рядом с сестрой. — Пойми, что они мои семья! Как я буду глядеть в глаза Петру, когда он вернется? Что я ему скажу? Что даже не попыталась узнать судьбу его собственного отца, в доме которого я живу?

— Петру еще вернется надо… — осеклась Анна, поняв, что сболтнула лишнего.

— Тем более… — Акулина с трудом удержала слезы, тотчас навернувшиеся на глаза. Резко успокоилась, что-то внутренне решив для себя окончательно и бесповоротно. — Я вернусь! Обещаю! Побудь с ними до моего возвращения… — она кивнула в сторону Шурки и Кольки.

— Побуду… — кивнула Анна, удивляясь отваги своей собственной сестры. Она с детства была такая боевая и упрямая, за что нравилась всем без исключения мужикам.

— Спасибо! — они обнялись, стараясь не плакать при детях. Они за сегодня и так много навидались.

— Иди! — махнула Анна. — Ищи своего свекра…

Акулина выскочила на крыльцо. По глазам Ганса стало понятно, что, услышав непонятные крики, он уже начал волноваться, но когда женщина вышла на крыльцо, заметно обрадовался. Молча подал ее рук, помогая забраться на высокую подводу. Негромко причмокнул губами, пуская лошаденку рысью. Куда ехать? К кому обращаться? Этого ничего Акулина не знала…Она, не глядя, доверяла свою судьбу в руки двух немцев, которые не понимали ни слова по-русски и соотечественники которых были причастны к похищению деда Федьки.

Телега ехала медленно, но уверенно, преодолевая наметенные снегом заносы на дорогах. Легкий морозец неприятно холодил кожу, заставляя ежиться и прятаться в пуховой платок. Ледяной колкий ветер дул прямо в лицо, щипая покрасневшие щеки, нос, покрывая инеем длинные ресницы Акулины. Всю дорогу ехали молча. Только в самом начале их пути немцы что-то горячо обсудили между собой на повышенных тонах. Акулина ничего из их разговоров не поняла, но была не на шутку встревожена:

— Warum bist du Krankenschwester bei diesem Russen? (Зачем ты нянчишься с этой русской?) — спросил Вилли, когда Ганн в очередной раз встревожено посмотрел на задумчивую женщину. — Sie ist deine Mutter und Schwester … (Она тебе ни мать и не сестра…)Es ist notwendig, es genau hier zu werfen.. (Надо ее бросить прямо здесь.) Nichts als Ärger bringt uns diese Idee nicht! (ничего кроме неприятностей эта затея нам не принесет!)

— Sie ist süß zu mir … (Она мне симпатична) — коротко бросил Ганс, наблюдая за тем, как равномерно колышется холка каурой лошадки.

— Sie hat einen Ehemann, er ist vorne, er tötet Leute wie dich! (У нее есть муж. Он на фронте, убивает таких как ты!) — возразил ему Вилли.

— Das heißt nicht, dass wir keine Menschen bleiben müssen! (Это совсем не значит, что не нужно нам оставаться людьми) — разозлился Ганс.

— Wohin bringen wir sie? (Куда мы ее везем?)

— Sie erzählten mir, dass der Mann ihres Vaters gestern erschossen wurde. Ich möchte zeigen, wo er begraben ist … (Мне рассказали, что мужа ее отца расстреляли вчера. Я хочу показать, где он похоронен…)

— Er wurde begraben … Es wird leise gesagt. Partisanen wurden wie Hunde in die gemeinsame Grube geworfen! (Похоронен…Это мягко сказано. Пособников партизан бросали в общую яму, как собак!) — недовольно пробурчал Вилли и умолк окончательно.

Через полтора часа они уже были на месте. Это была самая окраина города, расположенная на возвышенности. Отсюда открывался прекрасный вид на затянутый густой пеленой снежных облаков город. Высились черные трубы заводов, редкие многоэтажки в центре города и чадящее паровозное депо. Чуть в стороне от дороги виднелась протоптанная широкая тропинка, ведущая в небольшой лесок, сиротливо чернеющий своими многовековыми стволами дубов и тополей. Никогда в жизни Акулина сама не нашла бы этого места. Она с благодарностью посмотрела на серьезного и сосредоточенного Ганса, достающего из-под соломы большую саперную лопатку.