Владимир Коломиец - Терское казачество. Вспомним, братцы, про былое

– Давно их надо проучить, – говорил один чиновник какому-то генералу, на что последний отвечал:

– Еще бы подождать, не готовы мы.

– Подготовку надо ускорить, – говорил все тот же чиновник. – Царь не случайно посылал наше посольство в Константинополь. Ментиков обязательно раздует конфликт.

– Но это уже зависит не от нас, – отвечал генерал.

Григорию вспомнился разговор с отцом перед отправкой в Конвой.

– Чувствует мое сердце, что обманчиво нынешнее спокойствие, – говорил он. – Как бы не пришла беда!

– Да что может произойти? – запальчиво спросил тогда Григорий. – Нас Государь призвал к себе по очереди, и о какой-либо угрозе никто не ведает.

– Это так, сынок, – отвечал отец. – Но все эти посольства в Константинополь, частые поездки здесь, на юге, не случайны. Как бы к осени не разгорелось!

– Да кто нам может угрожать? – уже раздраженно спросил Григорий.

– Южный сосед, – просто ответил отец. – Чувствуют они чью-то поддержку, вот и нахальничают.

– Турция, что ли? Так мы ей уже не раз преподавали урок, – продолжал Григорий, – думаю, она не сунется.

– Дай-то Бог, – тихо сказал тогда отец, обнимая его за плечи.

А дело обстояло следующим образом. В середине XIX века узловым вопросом международных отношений стал «восточный вопрос». Он возник в связи с тем, что экономические интересы европейских стран, в первую очередь Англии, Франции, России и Австрии, сталкивались в поисках новых владений на Балканском полуострове и в Передней Азии, где им противостояла слабеющая Османская империя. Передовые страны Европы стремились к разделу турецких владений и самой Турции в целях расширения рынков сбыта.

Россия издавна была связана с братскими народами Балкан, поэтому влияние в балканских землях считалось одной из основных внешнеполитических задач. Кроме того, России также нужны были рынки Ближнего и Среднего Востока, откуда ее за последнее десятилетие все более энергично вытесняли англичане и французы. России нужно было получить свободный, обеспеченный силой оружия выход судов с хлебом через проливы Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Поэтому в голове русского императора Николая I все более зрела идея ликвидации Турецкой империи и утверждение российского щита на берегах Босфора и Дарданелл.

Турецкое правительство, шедшее на поводу у английских и французских дипломатов, само было настроено против России. Оно жило идеями реванша за неудачи, испытанные в войнах с Россией, вынашивая планы возвращения Кавказа, Крыма, берегов Черного и Азовского морей.

Английские и французские дипломаты всячески способствовали разжиганию конфликта между турецким правительством и русским царем, подталкивая султана на войну против России, обещая ему вооруженную и иную помощь. В случае такой войны Англия могла обнажить меч под благородным предлогом «защиты» слабой Турции от сильного царя и тем выиграть в общественном мнении Европы, чтобы легче было сколотить антирусскую коалицию. Этим замыслам английского правительства, как никогда, благоприятствовала внутренняя обстановка во Франции. Вступивший путем авантюр на французский престол Наполеон III искал способы погасить ненависть народа к установленной им контрреволюционной диктатуре крупной буржуазии. Наилучший способ он видел в победоносной войне против какого-либо из двух сильнейших виновников поражения Наполеона I – России или Англии. Обстановка складывалась так, что можно было найти даже поддержку одного из них – Англии в войне против другого – России.

Английская и французская дипломатия, провоцируя войну между Россией и Турцией, усиленно разжигала в 1850–1852 годах спор вокруг «святых мест» в Палестине. Со времен Крестовых походов христианские церкви в Иерусалиме («святые места») находились под покровительством папы Римского и Константинопольского православного патриарха. С XVI века «ключи» от этих «святых мест» хранило католическое духовенство Иерусалима, но в XVIII веке они перешли к православному духовенству, имевшему мощную поддержку в лице царской России.

За ширмой этого спора скрывалась борьба России и Франции за влияние в делах Турции и Ближнего Востока вообще. Дипломатические агенты Наполеона III при полной поддержке английского посла в конце концов добились от турецкого султана отмены привилегий, которыми пользовалась православная церковь в «святых местах», в пользу католической церкви.

С этим никак не мог смириться Николай I. Он направляет в Константинополь чрезвычайное посольство во главе со своим фаворитом, князем А. С. Меншиковым, который был в то время начальником штаба Морского ведомства, и поручает ему предъявить султану решительное требование о «святых местах» и о праве опеки царя над православным населением Турецкой империи. Английские и французские дипломаты, по секрету заключив между собой сделку о единстве действий, всячески домогались обострения разгоравшегося конфликта. И это им удавалось, потому что и сам Ментиков не старался улаживать конфликт. Ему было доподлинно известно, что царь замыслил напасть на Босфор и его – своего фаворита, отличавшегося хорошей способностью угадывать державную волю, послал в Константинополь только за тем, чтобы создать предлог для нападения. Английский и французский послы в Константинополе больше всего боялись, как бы между султаном и чрезвычайным послом Николая не уладилось все мирно, а Меншиков сам старался не допустить того же, заботясь только о том, чтобы виновником конфликта стала Турция.